Преподаватель психологии как индивидуальность
Руководитель Ленинградской научной психологической школы Борис Герасимович Ананьев помимо организаторского и научного таланта обладал также целым рядом важных педагогических качеств. Обычно его ученики приобщались к науке в процессе выполнения эмпирического исследования, начиная с его организации и заканчивая обработкой и интерпретацией полученных данных. «Чтобы стать теоретиком, прежде всего надо стать эмпириком», — внушал им Борис Герасимович (иит. по: Логинова, 1995, с. 167). Он воспитывал в студентах культуру научного исследования и полагал, что ее непременным атрибутом является опора на предшественников. В то же время он выступал за диалог с современниками — учеными из других научных школ и направлений и всегда осуждал проявления «школьного шовинизма». По его инициативе организовывались встречи студентов и преподавателей факультета психологии Ленинградского университета с выдающимися психологами Московского и Тбилисского университетов, Института психологии АПН СССР, Украинского Института психологии (Логинова, 1995). Современники вспоминают о редкостном ораторском таланте Ананьева. Доклады, выступления, лекции и даже реплики Бориса Герасимовича воспринимались как замечательные образцы ораторского искусства и неизменно покоряли слушателей. И это при том, что он не прибегал к нарочитым эффектным приемам, излагал мысли строго, серьезно, иногда даже отстраненно, но с потаенной страстью, которая прорывалась наружу в голосе, жесте, взгляде. В его устной и письменной речи не было расчетливой красивости, зато присутствовали юмор, неожиданный эпитет и искренний пафос. Все это прочно приковывало внимание к нему, восхищало (Логинова, 1995, с. 168). Всякая дискуссия при участии Б. Г. Ананьева проходила энергично, интересно и продуктивно. Он выделял ценную мысль выступающего или собеседника и развивал ее. Умел беречь время других людей. Если по какой-то причине Борис Герасимович не мог в назначенный час принять посетителя, то он выходил из кабинета и извинялся перед ним, даже если это был всего лишь студент-первокурсник (иит. по: Логинова, 1995). Факультет, находившийся на Красной (Галерной) улице в Ленинграде в небольшом старинном дворце с высокими окнами, выходящими в сад, виделся ему семьей единомышленников, подобием пушкинского лицея с его духом свободомыслия и братства. К сожалению, мне не довелось лично встречаться с Ананьевым. Он умер весной 1972 года, в тот год, когда я только поступал учиться на факультет. Но атмосфера творческой психологической мысли еше долго жила в стенах старинного особняка на Красной улице, где прошли мои студенческие годы, где мне посчастливилось учиться у многих прекрасных преподавателей. Каждый из них был по-своему интересен.
развиваемой им мысли. Поэтому внешняя шероховатость речи, поскольку она есть выражение борения мысли со словом, составляет часто подлинную прелесть научной речи... Конечно, некоторый минимум выразительных средств необходим для преподавателя научного курса...» (Гессен, 1995, с. 311).
Подобные мысли высказывал и Г. Селье: «Характерно, что неумеренная красивость речи является недостатком научной лекции, поскольку отвлекает внимание слушателей от сути объясняемого» (Селье, 1987, с. 349).
При этом нельзя отрицать факт влияния особенностей речи преподавателя на эффективность обучения, о чем мы уже говорили выше. Умение ставить логические ударения, делать необходимые и уместные паузы, четкая и ясная дикция важны для педагогической деятельности. Такие недостатки речи преподавателя, как слишком высокая скорость изложения, гнусавость, шепелявость, небрежность