|
только при помощи высказываний, поэтому связь между восприятиями
и высказываниями остается весьма туманной, она описывается
при помощи неясных выражений, которые ничего не проясняют,
а только маскируют трудности или в лучшем случае описывают их
в общих чертах при помощи метафор.
Я считаю, что решение этой проблемы можно легко найти, если,
как и ранее, отделить психологический аспект этой проблемы от ее
логических и методологических аспектов. Следует четко разделить,
с одной стороны, наш субъективный опыт или наше чувство уве-
ренности, которые никогда не могут оправдать никакое высказыва-
ние (хотя, конечно, они могут служить предметом психологического
исследования), и, с другой стороны, объективные логические отно-
шения, имеющие место между различными системами научных вы-
сказываний и внутри каждой из них.
Научная объективность и субъективная уверенность
Слова «объективный» и «субъективный» являются философски-
ми терминами, обремененными тяжелым наследием противоречи-
вых способов использования, нескончаемых и безрезультатных дис-
куссий.
Мой способ использования терминов «объективный» и «субъек-
тивный» весьма напоминает кантовский. Кант использует слово «объек-
тивный» для того, чтобы указать, что научное знание должно допус-
кать оправдание, независимое от чьей-либо прихоти. Оправдание,
по Канту, «объективно», если оно в принципе может быть проверено
и понято любым человеком. Кант пишет: «Если суждение значимо
для каждого, кто только обладает разумом, то оно имеет объективно
достаточное основание».
Я считаю, что научные теории никогда не могут быть полностью
оправданы и верифицированы, но тем не менее они проверяемы.
Следовательно, я буду полагать, что объективность научных выска-
зываний основана на возможности их интерсубъективной проверки.
Слово «субъективный» применяется Кантом к нашему чувству
субъективной уверенности, которая может изменяться по степени.
Исследование происхождения этого чувства представляет собой де-
ло психологии. Уверенность, к примеру, может возникать «согласно
законам ассоциации». Объективные основания также могут служить
150
«субъективными причинами суждения», поскольку мы можем раз-
думывать об этих основаниях и в конце концов убедиться в их неос-
поримости.
Кант, пожалуй, был первым мыслителем, осознавшим, что объек-
тивность научных высказываний тесно связана с построением теорий,
то есть с использованием гипотез и универсальных высказываний.
Только тогда, когда некоторые события повторяются в соответствии
с некоторыми правилами и регулярностями (как в случае воспроиз-
водимых экспериментов), наши наблюдения в принципе могут быть
проверены каждым человеком. Даже наши собственные наблюдения
мы не принимаем всерьез и не приписываем им статус научных на-
блюдений до тех пор, пока не повторим и тем самым не проверим
их. Только в результате подобных повторений мы можем убедить
себя в том, что имеем дело не с простым «совпадением», а с событи-
ями, которые вследствие их регулярности и воспроизводимости яв-
ляются в принципе интерсубъективно проверяемыми.
Каждый физик-экспериментатор знает те поразительные и необъяс-
нимые мнимые «эффекты», которые могут даже в течение некоторо-
го времени воспроизводиться в его лаборатории, но которые затем
исчезают бесследно. Конечно, ни один физик в таком случае не ска-
жет, что он совершил научное открытие (хотя он и может попытать-
ся так перестроить свой эксперимент, чтобы сделать этот результат
воспроизводимым). В действительности имеющий научную значи-
мость физический эффект следует определить как такой, который
может быть неоднократно воспроизведен любым человеком, выпол-
няющим соответствующий эксперимент предписанным образом.
Ни один серьезный физик не предложил бы для публикации в каче-
стве научного открытия сообщение о любом таком «оккультном эф-
фекте» (как я предлагаю называть явления такого рода), для воспро-
изведения которого он не мог бы дать никаких инструкций. Такого
рода «открытие» было бы немедленно отвергнуто как химерическое
просто потому, что попытки проверить его привели бы к отрицатель-
ным результатам. (Отсюда следует, что любые споры по вопросу
о том, действительно ли встречаются события, которые в принципе
неповторимы и уникальны, не могут быть разрешены наукой, – это
споры в области метафизики.)
Теперь мы можем вернуться к выдвинутому в предыдущем раз-
деле положению о том, что субъективный опыт или чувство уверен-
ности ни в коем случае не могут оправдать научного высказывания
151
и в рамках науки не способны играть никакой роли, за исключением
разве что роли объекта эмпирического (психологического) исследо-
вания. Чувство уверенности, сколь бы интенсивным оно ни было,
никогда не сможет оправдать некоторое высказывание. Действитель-
но, я могу быть настолько сильно уверенным в истинности некоторо-
го высказывания, убежден в очевидности моих восприятий, покорен
силой моего опыта, что каждое сомнение по этому поводу покажется
мне абсурдным. Но является ли это хотя бы малейшим основанием
для принятия моего высказывания в качестве научного? Можно ли
оправдать какое-либо высказывание тем, что К. Р. П. бесповоротно
уверен в его истинности? Единственным ответом на это является «нет»,
и любой другой ответ был бы несовместим с идеей научной объек-
тивности. Таким образом, то, что я испытываю чувство уверенности,
которое является для меня твердо установленным фактом, не может
быть охвачено сферой объективной науки, кроме как в форме психо-
Do'stlaringiz bilan baham: |
