…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

криббидж
. Вы учите меня играть, мы играем несколько
часов, я отдаю вам двести долларов, и мы все расстаемся друзьями. Что вы на это
скажете?
— Откуда вы, мистер Амберсон?
— Приехал из Дерри, недавно. Занимаюсь коммерческой недвижимостью.
Сейчас я в отпуске на Себаго, потом поеду на юг. Вам нужны имена?
Рекомендации? — Я улыбнулся. — Люди, которые подтвердят, что я не псих?
— В сезон охоты он по субботам уходит в лес, — ответила миссис Каллем. —
Это его единственный шанс, потому что он работает всю неделю и до дома
добирается практически в сумерках, когда уже не имеет смысла заряжать ружье.
На ее лице по-прежнему читалось недоверие, но я увидел и кое-что еще,
вселявшее надежду. Когда ты молода, у тебя ребенок, а у мужа тяжелая физическая
работа (об этом говорили его мозолистые, с потрескавшейся кожей руки), две сотни
долларов — это много продуктов. Или, в 1958-м, два с половиной месячных взноса
по закладной.
— Я могу пропустить один день в лесу, — вставил Каллем. — Да и дичь около
города практически выбили. Только на Боуи-Хилле еще можно подстрелить этого
чертова оленя.
— Следи за тем, что говоришь при ребенке, мистер Каллем, — резко бросила
она, но улыбнулась, когда он поцеловал ее в щеку.
— Мистер Амберсон, мне надо поговорить с женой. — Каллем повернулся ко
мне. — Ничего, что вам придется постоять на крыльце минуту или две?
— У меня есть вариант получше. Я поеду в «Брауни» и куплю шипучку. — Так
большинство деррийцев называло любую газировку. — Вам привезти чего-нибудь
прохладительного?
Они вежливо отказались, а потом Марни Каллем закрыла дверь перед моим
носом. Я поехал в «Брауни» и купил «Орандж краш» себе и лакричного червяка для
малышки, предположив, что ей понравится, если она такое уже ест. «Каллемы мне
откажут, — думал я. — Вежливо, но твердо». Незнакомец, да еще с таким странным
предложением. Я-то надеялся, что на этот раз изменить прошлое будет проще, раз
Эл уже дважды его менял. Выходило, что это не тот случай.
Но меня ждал сюрприз. Каллем согласился, а его жена позволила мне дать
лакричного червяка малышке, которая взяла угощение с радостным смехом,

---

пососала и начала им причесываться. Они пригласили меня остаться на ужин, но я
отказался. Предложил Энди Каллему задаток в пятьдесят долларов, от которого
отказался 
он
… но потом все-таки взял по настоянию жены.
Я вернулся на Себаго в превосходном настроении, однако утром пятнадцатого
ноября, по пути в Дарэм (поля так заиндевели, что одетые в оранжевое охотники
оставляли следы), оно изменилось. 
Он позвонит в полицию штата или местному
констеблю,
думал я. 
И пока меня будут допрашивать в ближайшем полицейском
участке, пытаясь выяснить, какая у меня придурь, отправится охотиться в лес у
Боуи-Хилла.
Но на подъездной дорожке стоял только «форд» Каллема с панелями под
дерево. Я взял новую доску для криббиджа и пошел к двери. Энди открыл ее и
спросил:
— Готовы к уроку, мистер Амберсон?
Я улыбнулся.
— Да, сэр, готов.
Он отвел меня на заднее крыльцо: не думаю, что его женушка хотела, чтобы я
находился в доме с ней и малышкой. Правила оказались очень простые. Под
колышками подразумевались очки. Игра заключалась в том, чтобы дважды пройти
вокруг доски. Я узнал, что такое правый валет, последовательность, застрять в
грязевой яме и «загадочные девятнадцать» — так называемая невозможная рука.
Потом мы начали игру. Сначала я вел счет, но прекратил, как только Каллем
вырвался вперед на четыреста очков. Время от времени издалека доносился
выстрел, и Каллем обреченно смотрел на лес, который начинался сразу за его
небольшим двором.
— В следующую субботу, — сказал я ему после очередного такого взгляда. — В
следующую субботу вы точно отправитесь на охоту.
— Скорее всего пойдет дождь, — ответил он, потом рассмеялся. — Мне-то чего
жаловаться? Я получаю удовольствие и зарабатываю деньги. Вы играете все лучше,
Джордж.
В полдень Марни приготовила нам ленч — большие сандвичи с тунцом и по
миске домашнего томатного супа. Мы поели на кухне, а потом она предложила нам
продолжить игру за кухонным столом. Все-таки решила, что я неопасен. Меня это
очень порадовало. Я давно уже понял, какие они милые люди, эти Каллемы.
Прекрасная пара с прекрасным ребенком. Иногда думал о них, слушая, как Марина
и Ли Освальды кричат друг на друга в дешевых съемных квартирах… или видя, как
они, по крайней мере один раз, вываливаются со своей злобой на улицу. Прошлое
стремится к гармонии, а также старается все уравновесить, и у него получается.
Каллемы — одна сторона доски-качалки, Освальды — другая.
А Джейк Эппинг, известный также как Джордж Амберсон? Само собой,
перелом.
Ближе к концу нашего марафона я выиграл первую игру. Тремя играми позже,

---

уже в самом начале пятого, я его разгромил и рассмеялся от счастья. Малышка
Дженна рассмеялась вместе со мной, потом наклонилась вперед из своего высокого
стульчика и по-свойски дернула меня за волосы.
— Все! — воскликнул я, продолжая смеяться. Трое Каллемов мне вторили. —
На этом ставлю точку! — Я достал бумажник и выложил три купюры по пятьдесят
долларов на красно-белую клетчатую клеенку, покрывавшую стол. — Ни один цент
не пропал даром.
Энди пододвинул купюры ко мне.
— Уберите их обратно в бумажник, где им самое место, Джордж. Я получил
слишком много удовольствия, чтобы еще брать ваши деньги.
Я кивнул, словно соглашаясь, а потом пододвинул купюры к Марни, которая тут
же их схватила.
— Спасибо вам, мистер Амберсон. — Она с упреком посмотрела на мужа,
потом вновь на меня. — Мы найдем, на что их потратить.
— Хорошо. — Я встал и, потянувшись, услышал, как хрустит позвоночник.
Где-то — в пяти милях от дома Каллемов, может, в семи — Каролин Пулин и ее отец
возвращались к четырехдверному пикапу с надписью на водительской двери
«СТРОИТЕЛЬНЫЕ И СТОЛЯРНЫЕ РАБОТЫ ПУЛИНА». Может, подстрелили
оленя, может, и нет. В любом случае они — я в этом не сомневался — провели
отличный день в лесу, болтая, как умеют отцы с дочерьми, и наслаждаясь компанией
друг друга.
— Оставайтесь на ужин, Джордж, — предложила Марни. — У меня тушеная
фасоль и хот-доги.
Я остался, а потом мы смотрели выпуск новостей по маленькому настольному
телевизору Каллемов. Сообщили о несчастном случае на охоте в Нью-Хэмпшире, но
не в Мэне. Я позволил уговорить себя на второй кусок яблочного коблера, хотя уже
наелся до отвала. Потом встал и поблагодарил их за гостеприимство.
Энди Каллем протянул руку.
— В следующий раз сыграем бесплатно, хорошо?
— Будьте уверены. — Следующего раза быть не могло, и, думаю, он это знал.
Его жена, как выяснилось, тоже. Она подошла ко мне, когда я уже собирался
сесть за руль. Малышку укрыла одеялом и надела ей на голову шапочку, но сама
пальто не накинула. Я видел пар ее дыхания, и она дрожала от холода.
— Миссис Каллем, вы должны вернуться в дом, прежде чем просту…
— От чего вы его спасли?
— Простите?
— Я знаю, почему вы пришли. Я молилась, пока вы играли на крыльце, и
получила от Бога ответ, но не 
полный
. От чего вы его спасли?
Я положил руки на ее трясущиеся плечи и заглянул в глаза.

---

— Марни… если бы Бог хотел, чтобы вы это узнали, Он бы вам сказал.
Внезапно она обхватила меня руками, прижала к себе. От удивления я ответил
тем же. Крошка Дженна, зажатая между нами, переводила глаза с нее на меня.
— Что бы это ни было, спасибо вам, — прошептала Марни мне в ухо. От ее
теплого дыхания по коже побежали мурашки.
— Идите в дом, милая. Пока не закоченели.
Дверь открылась. На пороге появился Энди с банкой пива в руке.
— Марни? Марн?
Она отступила на шаг. Посмотрела на меня широко раскрытыми черными
глазами.
— Бог прислал нам ангела-хранителя. Я не буду об этом говорить, но никогда
не забуду. Буду слагать в сердце своем
[79]
. — И она поспешила к крыльцу, где ее
ждал муж.
Ангел
. Второй раз я услышал это слово и слагал его в своем сердце, сначала
ночью, когда долго лежал без сна в коттедже, потом утром, когда плавал на каноэ по
ровной глади озера под холодно-синим, поворачивающим на зиму небом.