…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

действительно
происходит по какой-то причине, но 
нравится
ли нам эта
причина? Редко.
— В конце октября доктор Перри разрешил мне ездить на небольшие
расстояния. — Я откровенно лгал, но вряд ли они сразу бросятся с расспросами к
Перри… а если соберутся превратить меня в Американского героя, не станут
спрашивать вовсе. — В прошлый вторник я поехал в Даллас, чтобы взглянуть на
свою квартиру на Западной Нили. Чистая блажь. Хотел посмотреть, а вдруг вернутся
какие-то воспоминания?
Я действительно ездил на Нили-стрит, но для того, чтобы достать из-под
крыльца револьвер.
— Потом отправился на ленч в «Вулвортс», как в прежние времена. И за
стойкой сидел Ли, ел тунца на ржаном хлебе. Я сел рядом, спросил, что он
поделывает, и он пожаловался, что ФБР достает его и жену. Сказал: «Я собираюсь
научить этих ублюдков не связываться со мной, Джордж. Включи телевизор в
пятницу и, возможно, кое-что увидишь».
— Матерь Божья! — воскликнул Фритц. — И вы связали его слова с визитом
президента?

---

— Сначала — нет. Я никогда не следил за передвижениями Кеннеди по стране;
я республиканец. — Две лжи по цене одной. — А кроме того, Ли сразу
переключился на свою любимую тему.
Хости
. Куба.
— Точно. Куба и да здравствует Фидель. Он даже не спросил, почему я хромаю.
Его занимали исключительно свои проблемы, знаете ли, но в этом весь Ли. Я купил
ему пудинг с заварным кремом — в «Вулвортсе» его готовят отменно, а стоит он
всего четвертак — и спросил, где он работает. Он ответил, что в Техасском
хранилище школьных учебников на улице Вязов. Говорил об этом, широко
улыбаясь, будто считал разгрузку фургонов и перетаскивание коробок с книгами
самым приятным делом в мире. Конечно же, чуть ли не всю его болтовню я
пропустил мимо ушей, потому что мне не давала покоя нога, да и голова начала
болеть. Я поехал в «Эден-Фоллоус», прилег, а когда проснулся, из памяти выскочила
реплика этого парня с немецким акцентом, насчет как-ты-мог-промахнуться. Я
включил телевизор, и там говорили о визите президента. Вот тут я заволновался.
Пролистал ворох газет в гостиной, нашел статью о маршруте кортежа и увидел, что
он проходит у Хранилища учебников. Я думал об этом всю среду.
Они уже наклонились над столом, жадно ловя каждое слово. Хости что-то
записывал, не глядя в блокнот. Хотелось бы знать, удалось ли ему потом прочитать
эти записи.
— Я спросил себя: 
Может, он и вправду это задумал?
И ответил себе: 
Нет, Ли
горазд трепаться, но на дело не пойдет.
Так и рассуждал сам с собой. Вчера утром
позвонил Сейди, рассказал ей обо всем, спросил ее совета. Она позвонила Деку —
Деку Симмонсу, человеку, который, по моему мнению, заменил ей отца, — потом
мне. Сказала, что я должен сообщить полиции.
— Я не хочу усиливать боль вашей утраты, сынок, — вставил Фритц, — но
если бы вы это сделали, ваша подруга осталась бы в живых.
— Подождите. Вы еще не слышали всю историю. — Я тоже, потому что
выдумывал на ходу. — Я сказал ей и Деку: никаких копов, этот парень может
пострадать зазря, если не виноват. Вы должны понимать, что Ли едва сводил концы
с концами. Мерседес-стрит — дно, и Западная Нили немногим лучше, но меня это
устраивало. Я мужчина одинокий и писал книгу. Плюс в банке у меня лежат какие-
то деньги. А Ли… У него красавица жена и две дочери, одна только-только
родилась, и ему с трудом удавалось обеспечивать их. Плохим парнем я бы его не
назвал…
Тут возникло неодолимое желание коснуться носа, чтобы убедиться, что он не
растет.
— …но он был первостатейным мудаком, пардон за мой французский. Из-за
этих безумных идей у него не складывалось с работой. По его словам, стоило ему
куда-то устроиться, вмешивалось ФБР и ему указывали на дверь. Так случилось и с
его работой в фотолаборатории.
— Это чушь собачья, — фыркнул Хости. — В своих проблемах этот парень

---

винил всех, хотя создавал их исключительно сам. Кое в чем мы полностью с вами
согласны, Амберсон. Он был первостатейным мудаком, и мне жаль его жену и детей.
Чертовски жаль.
— Да? Рад за вас. В любом случае он работал, и я не хотел, чтобы ему дали
пинка под зад только из-за его болтливого рта… а болтать он умел. Я сказал Сейди,
что собираюсь пойти к книгохранилищу завтра — то есть сегодня, — чтобы
проверить, чем он занимается. Она заявила, что пойдет со мной. Я сказал «нет».
Если Ли действительно рехнулся и что-то задумал, ей будет грозить опасность.
— Он выглядел рехнувшимся, когда вы разговаривали с ним за ленчем? —
спросил Фритц.
— Нет, держался невозмутимо, как и всегда. — Я наклонился к нему. — Я хочу,
чтобы эту часть вы выслушали очень внимательно, детектив Фритц. Я знал, что она
решила поехать со мной, что бы я ей ни сказал. Я слышал это в ее голосе. Вот я и
удрал. Я сделал это, чтобы защитить ее. На всякий случай.