Убайдулла-наме вступление во имя аллаха милостивого и милосердного! /1б

128
. Среди схватки один из неприятельских воинов появился сзади Хаит дадхи и 
поразил его копьем в часть тела, вследствие чего Хаит /68а/ дадха свалился с коня и попал 
пленником в лапы судьбы. 
Стихи: 
Нельзя воевать с судьбою, 
Нельзя кичиться перед роком.
Не успели те три славных эмира вынуть из колчана стрелы, как узнали об этом 
поразительном событии, о пленении командующего армией, и заговорили о бегстве. — 
“Какое нам до этого дело!” — сказали они и, позабывши о чести, обратились в бегство, 
бросив все бывшее у них на произвол судьбы и на грабеж [неприятеля], и так [бежали] до 
крепости Карши, нигде не останавливаясь. Неприятельское же войско бросилось грабить 
лагерь и палатки беглецов и захватило огромное количество скота. Неприятели, напавшие 
на Хаит дадху, крепко связали руки за спиной этому властному эмиру, теперь ставшему 
подвластным, и доставили в Термез к Махмуд [бию аталыку]. Когда последний увидел 
дадху, то сказал: “ну, Хаит, ты отслужил своему государю, а теперь что хочешь: чтобы я 
приказал тебя убить или освободить?”. Хаит дадха, будучи отважным узбеком, 
рассердился и его /68б/ обуял [страшный] гнев. 
[82]
Стихи: 
Когда услышал со связанными руками его слова, 
Он пришел в ярость, подобно опьяненному слону; 
Он так ответствовал Махмуду: 
“В такой тягостный [для меня] день ты таким образом меня не прельщай!
Знай наверняка, что когда дойдет весть о случившемся со мною до ушей 
Убайдуллы хана, море его гнева придет в волнение и он растопчет копытами коней ту 
область, которой ты овладел с помощью своих лживых слов, и прикажет своим войскам 
отнести в Бухару в своих сумках всю землю этих районов. Ты сам знаешь, у моего 
государя таких, как я, триста тысяч славных мужей и из всех их я — малозначащий”. 
Махмуд сказал [на это]: “ну, что ты бахвалишься! Раз ты попал в мои руки, то к чему ты 
кичишься своим государем?” — Хаит дадха ответил: “что бы со мною не случилось, я — 
преданный слуга своего государя и не задумаюсь пожертвовать жизнью из-за 
расположения к нему, не /69а/ то, что ты, неблагодарный, которого обуял демон гордости. 
Ты, погубив коварством и хитростью своего государя, этого халифа времени и тень 
аллаха, посягнул на ханский престол! Ты выбиваешь [теперь] на большом барабане [один 
мотив]: “я, и нет другого, кроме меня!” Ты обесчестил себя и в этом мире, и в будущем. 
Ты стал проклятым, как проклятый Шимр! 
129
Ты — один из сыновей Бек Мурада 
катагана, оттого что пролил недозволенную кровь и низверг лживыми словами дом 
[своего] государя, — [скажи], что ты ответишь богу и его посланнику [за это]? Ах ты, 
подлый человек, к чему эти гадкие разговоры в такое время, когда я оказался в твоих 

---

руках! Ты знаешь, что теперь нет места сожалению, все, что хочешь, делай со мной без 
жалости!” Жестокосердый Махмуд [бий аталык] от таких грубых слов Хаит дадхи 
рассердился; ему вспомнилось убийство под [крепостью] Дерф его дяди Раджаба токсабы 
и гнев его увеличился. Он приказал отрубить голову /69б/ этому доблестному и храброму 
эмиру. Убийство Хаит дадхи он считал для себя большим успехом. Не обращая больше 
внимания на Термез, Махмуд разбил на берегу реки [Аму-Дарьи] свой, подобный 
водяному пузырю, шатер и приступил к переправе через реку [своего войска]. 
Шир Али, узнав о превратности вероломной и непостоянной судьбы и о коварстве 
криводушного колеса времени, остался поражен своим 
[83]
положением: он понял, что 
Махмуд [бий аталык] больше в этих пределах не будет и потому, как змей с разбитой 
головой, прячущийся в щели, Шир Али укрылся в крепости Ширабад. Племя кунгратов, 
что было его сотоварищами, догадалось, что он, как сова, стал злополучен и его “счастье 
заменилось несчастьем. Отвернувшись [от Шир Али], кунграты потянулись в местность 
Кара-Хавал. Узнавши об этом обстоятельстве, Махмуд [бий аталык] отправился навстречу 
кунгратам; заставив их пройти Кара-Хавал и переправиться через Аму-Дарью, он увел их 
с собою.