сосредотачивает, как несколько сантиметров от собственной смерти.
Я выпрямляюсь и снова смотрю вдаль. Я улыбаюсь. Я напомнил себе,
что умереть не страшно.
Такая открытость собственной смертности имеет древние корни.
Древнегреческие и древнеримские стоики призывали людей все
время помнить о смерти, чтобы больше ценить жизнь и оставаться
смиренными перед лицом невзгод. В некоторых направлениях
буддизма медитация понимается как путь приготовления живого
человека к смерти. Растворение «Я» в великом ничто — обретение
просветленного состояния нирваны —
мыслится как своего рода
репетиция перехода на ту сторону. Даже Марк Твен, этот лохматый
озорник, который пришел и ушел с кометой Галлея, сказал: «Страх
перед смертью следует из страха перед жизнью. Человек, который
живет полной жизнью, готов умереть в любой момент».
Я все еще на скале. Сажусь на корточки, чуть отклоняюсь назад,
выставляю руки за спиной и аккуратно приземляюсь на задницу.
Затем аккуратно свешиваю одну ногу через край скалы. Оказывается,
за краем есть небольшой уступ. Я ставлю ногу на него. Затем
переношу за край другую ногу и тоже ставлю ее на уступ.
Несколько
мгновений сижу неподвижно, отклонившись назад и опираясь на
ладони. Ветер ерошит волосы. Тревога стала переносимой, но лишь
пока я сосредоточен на горизонте.
Затем я сажусь прямо и снова смотрю вниз. Страх резко
поднимается по спине, наэлектризовывая члены. Ум лазером
сосредоточен на точных координатах каждого сантиметра тела.
Пожалуй, в какие-то моменты страх удушает. Но всякий раз, когда это
происходит, я
опустошаю свои мысли, заставляя себя смотреть на
свой потенциальный приговор, а затем просто признать его
существование.
И вот я сижу на краю света, на южной оконечности надежды, у
врат востока. Эта мысль пьянит. Я чувствую,
как адреналин
разносится по всему телу. Никогда еще столь неподвижное и столь
вдумчивое состояние не будоражило столь сильно. Я слушаю ветер,
наблюдаю за океаном и смотрю на концы земли. И смеюсь вместе со
светом: все, чего он касается, благо.
Осмыслить собственную смертность важно, поскольку это
избавляет от всех пустых, шатких и поверхностных ценностей в
жизни. Большинство людей целыми
днями гонятся за лишним
долларом, за толикой лишней славы или внимания или за щепоткой
лишней уверенности, что они правы и любимы. Однако смерть ставит
перед нами гораздо более мучительный и важный вопрос: что ты
оставишь на Земле?
Сделаешь ли мир хоть ненамного иным, хоть ненамного лучше?
Какой отпечаток оставишь? Какое влияние окажешь? Говорят,
бабочка, машущая крылышками в Африке, может вызвать ураган во
Флориде. Какие же ураганы
ты
оставишь за собой?
Беккер прав: пожалуй, это
единственный
важный вопрос в жизни.
Однако мы не хотим и думать о нем. Во-первых, он трудный. Во-
вторых, он пугающий. В-третьих, мы понятия не имеем, что делаем.
Но, когда мы
избегаем этого вопроса, мы позволяем пустым и
пагубным ценностям овладеть нашим мозгом, взять под контроль
наши желания и амбиции. Когда мы избегаем вездесущего взгляда
смерти, поверхностное кажется важным, а важное поверхностным. А
ведь смерть — единственное, что известно с несомненностью. И как
таковая,
она
должна
быть
компасом,
который
позволяет
сориентироваться во всех остальных ценностях и решениях. Она —
правильный ответ на все вопросы,
которые мы должны задавать, но
никогда не задаем.
Есть лишь один способ смириться со смертью: осмыслить и
увидеть себя как часть чего-то большего, чем ты сам; отказаться от
служения
себе
и
ориентироваться
на
ценности
простые,
непосредственные, контролируемые и терпимые к хаотическому миру
вокруг вас. В этом корень всякого счастья. Послушайте хоть
Аристотеля, хоть психологов из Гарварда,
хоть Иисуса Христа, хоть
пресловутых The
Beatles
: все они скажут, что у счастья лишь один
источник — забота о том, что больше тебя; вера в то, что ты делаешь
нечто важное для людей и твоя жизнь — лишь часть какого-то
великого и непостижимого процесса. Именно это чувство зовет людей
в церковь, толкает их на войны, помогает им воспитывать семьи,
копить пенсии, строить мосты и изобретать сотовые телефоны:
мимолетное чувство принадлежности к чему-то более великому и
более неведомому, чем они сами.
Эгоцентризм лишает нас этого. Он стягивает все внимание на свое
«Я», свой внутренний мир. Мы
начинаем чувствовать, что
Do'stlaringiz bilan baham: 
