|
Метаморфозы,
— снова и
снова рассказывают о потрясающих изменениях, которые происходят, когда
изоляция между центром высоко концентрированной силы и слабым
силовым полем окружающего мира внезапно убирается без надлежащих
предосторожностей. Согласно сказочному фольклору кельтов и германцев,
гном или эльф, застигнутый рассветом вне дома, тут же превращается в
палку или камень.
Возвращающийся герой, в завершение своего приключения, должен
выдержать столкновение с миром. Рип Ван Винкль так и не узнал, что с
ним случилось, его возвращение свелось к шутке. Ойсин знал, но потерял
свою сосредоточенность на переживаемом моменте и поэтому потерпел
неудачу. Более всего посчастливилось Камар аль-Заману. Он наяву пережил
блаженство глубокого сна и вернулся к свету дня с таким убедительным
талисманом своего невероятного приключения, что смог сохранить веру в
себя перед лицом всех отрезвляющих разочарований.
Пока он спал в своей башне, два джинна, Дахнаш и Маймуна,
перенесли к нему из далекого Китая дочь Владыки Островов и Морей и
Семи Дворцов. Ее имя было принцесса Будур. Положив спящую девушку
рядом с персидским принцем в ту же кровать, джинны открыли их лица и
увидели, что они похожи, как близнецы. «О, моя госпожа, — воскликнул
Дахнаш, — клянусь Аллахом, моя возлюбленная прекраснее». Но
Маймуна, любившая Камар аль-Замана, возразила: «Неправда, мой
прекраснее». После чего они начали спорить, приводя доводы и
контрдоводы до тех пор, пока Дахнаш наконец не предложил поискать
непредвзятого судью.
Маймуна топнула по земле, и тут же из-под земли появился слепой на
один глаз ифрит, горбатый, с покрытой язвами кожей и перекошенными
глазницами; на его голове было семь рогов; четыре пряди его волос
ниспадали до пят; руки его были как вилы, а ноги — как мачты; ногти его
были подобны когтям льва, а ступни — копытам дикого осла. Чудовище
почтительно поцеловало землю перед Маймуной и спросило, что ей
угодно. Услышав, что должен оценить молодых людей, лежащих на
кровати, так что рука одного обнимала шею другого, ифрит долгое время
смотрел на них, восхищаясь их очарованием, затем повернулся к Маймуне
и Дахнашу и объявил свое решение.
«Клянусь Аллахом, если вы хотите услышать правду, — сказал он, —
эти двое равной красоты. Я не могу сделать выбор между ними еще и
потому, что это мужчина и женщина. Но у меня возникла другая идея.
Давайте по очереди разбудим их, так чтобы другой об этом не знал, и того
из них, кто будет больше очарован, можно признать менее прекрасным».
На том и порешили. Дахнаш превратился в блоху и укусил Камар аль-
Замана в шею. Очнувшись ото сна, юноша потер укушенное место, сильно
почесал его из-за жгучего зуда и между тем немного повернулся набок. Он
увидел, что рядом с ним лежит кто-то, чье дыхание слаже мускуса, а кожа
— нежнее крема. Он удивился, присмотрелся к тому, кто был рядом с ним,
и увидел, что это девушка, подобная жемчужине или сияющему солнцу,
подобная куполу, осеняющему прекрасно возведенную стену.
Камар аль-Заман попытался разбудить ее, но Дахнаш сделал сон
девушки глубже. Юноша потряс ее. «О моя любимая, проснись и взгляни
на меня», — сказал он. Но та даже не пошевельнулась. Камар аль-Заман
принял Будур за ту, на ком хотел женить его отец, и воспылал желанием. Но
он опасался, что его родитель мог наблюдать за ним, притаившись где-то в
комнате, поэтому сдержался и ограничился тем, что снял с мизинца
девушки перстень с печатью и надел его на свой палец. После чего ифриты
вернули его ко сну.
Будур же повела себя иначе, чем Камар аль-Заман. Она не
предполагала и не боялась, что кто-нибудь наблюдает за ней. Кроме того,
Маймуна, которая разбудила ее, со своим женским коварством высоко
взобралась по ее ноге и сильно укусила в то место, что пылает жаром.
Прекрасная, благородная, восхитительная Будур, увидев рядом с собой
мужчину и обнаружив, что он уже взял ее кольцо, будучи не в силах ни
разбудить его, ни представить, что он сделал с ней, охваченная любовью,
возбужденная откровенной близостью его плоти, потеряла всякий контроль
и дошла до высшей точки откровенной страсти.
«Вожделение жгло ее, ибо желание женщин намного сильнее
желания мужчин, и она устыдилась своего собственного
бесстыдства. Затем она сняла с пальца юноши его перстень с
печатью и надела на свой палец, вместо того кольца, что взял он,
поцеловала его в губы, поцеловала его руки и не оставила ни
одного места на нем, не поцеловав его; после чего прижала его к
своей груди, обняла, положив одну руку ему на шею, а другую —
подмышку, и так, прильнув к нему, она заснула».
Таким образом, Дахнаш проиграл спор. Будур вернули в Китай. На
следующее утро, когда молодые люди проснулись, разделенные целым
азиатским континентом, они стали глядеть по сторонам, но никого не
находили рядом с собой. Они призывали своих придворных, колотили их и
крушили все вокруг себя, совершенно обезумев. Камар аль-Заман слег в
изнеможении, его отец, царь, сел у него в изголовьи, плача и рыдая над
ним, не оставляя его ни днем ни ночью, а принцессу Будур пришлось
приковать железной цепью за шею к одному из окон ее дворца
[328]
.
Встреча и разлука со всей их неистовостью вполне типичны для мук
любви. Ибо когда сердце упорствует в своей участи, сопротивляясь общим
предостережениям, тогда мучения велики, равно как и опасности. Однако
приходят в действие силы, неподвластные разуму. Плоды событий,
начавших свой ход в самых отдаленных уголках мира, постепенно
сблизятся, и чудо совпадения даст неизбежному свершиться. Кольцо-
талисман, оставшееся от встречи души с другой ее частью в незабываемом
месте, означает, что сердцу дано было осознать там то, что упустил Рип
Ван Винкль, оно означает также убеждение бодрствующего ума в том, что
реальность бездны не опровергается реальностью повседневности. Это
знак того, что теперь герой должен соединить два мира.
Оставшаяся часть долгого рассказа о Камар аль-Замане представляет
собой историю медленного и вместе с тем чудесного осуществления
судьбы, которую пробудили к жизни. Не каждому дана судьба: только
герою, который нырнул в бездну, чтобы соприкоснуться с ней, и вынырнул
снова — с кольцом.
Do'stlaringiz bilan baham: |
