|
Божественной комедии
Данте, в Книге Бытия и вечных храмах Востока?
Вплоть до последних десятилетий люди находили в них опору в жизни и
вдохновение в философии, поэзии и искусстве. Если уж к этому наследию
символов обращаются непревзойденные мастера духа — Лао Цзы, Будда,
Зороастр, Христос или Магомет, используя их как средство выражения
глубочайшей морали и метафизического учения, — то ясно, что перед нами
вершины сознания, а не бездны тьмы.
Итак,
дабы
охватить
полноценный
смысл
традиционных
мифологических образов, мы должны уяснить, что они являются не только
симптомами бессознательного (каковыми действительно являются все
человеческие мысли и действия), но вместе с тем осознанным и
преследующим определенный замысел утверждением неких духовных
принципов, остающихся неизменными на протяжении всей человеческой
истории, как неизменны физическая форма и нервная система самого
человека. В самом кратком изложении, универсальная доктрина учит, что
все видимые структуры мира — все вещи и существа — являются
результатом действия вездесущей силы, из которой они исходят, которая их
поддерживает и наполняет собою, покуда длится их манифестация
(явленность в мире), и в которую они должны вернуться, чтоб раствориться
в ней. Это — сила, известная науке как энергия, меланезийцам как
мана
,
индейцам племени сиукс как
ваконда
, индусам как
шакти
и христианам
как могущество Господне. Ее проявление в психике психоаналитиками
определяется как
либидо
[353]
. Ее космическое проявление — структура и
всеобщий поток самого универсума.
Постижение
источника
этого единообразного, хотя и всецело
атомизированного субстрата бытия искажено самими органами восприятия.
Формы чувственности и категории человеческого мышления
[354]
, будучи
сами проявлением этой силы
[355]
, так ограничивают наш разум, что
обычным образом невозможно не только увидеть, но даже умственным
взором проникнуть по ту сторону многокрасочного, быстротечного,
бесконечно разнообразного и умопомрачительного феноменального
спектакля. Функция ритуала и мифа в том и состоит, чтобы — с помощью
аналогии — сделать возможным, а затем и все более простым столь резкий
переход. Формы и понятия, доступные разуму и чувствам, представлены и
упорядочены здесь таким образом, что в них читается намек относительно
истины или же откровения, ждущего по ту сторону. Далее, когда условия
для медитации заданы, индивид остается один. Миф — это предпоследний
предел; последний предел есть откровение — пустота или бытие по ту
сторону категорий
[356]
— небытие, в которое разум должен сам погрузиться
и раствориться в нем. Следовательно, и Бог и боги представляют собой
лишь надлежащие средства — будучи сами по себе той же природы, что и
весь мир форм и имен, но выражая невыразимое и будучи предельно
соотнесенными с ним. Они являются просто символами, приводящими в
движение и пробуждающими дух и зовущими его по ту сторону самих
себя
[357]
.
Небеса и ад, мифологический период, Олимп и все другие обители
богов, все это интерпретируется в психоанализе как символы
бессознательного. Таким образом, ключ к современным системам
психологической интерпретации следующий: метафизическая реальность =
бессознательное. Соответственно, открыть их с другой стороны можно,
используя то же уравнение, но с перестановкой: бессознательное =
метафизическая реальность. «Ибо вот, — как говорит Иисус, — Царствие
Божие есть внутри вас»
[358]
. Действительно, «падение» сверхсознания в
состояние бессознательности как раз и является смыслом библейского
образа грехопадения. Сужение сознания, в силу чего мы видим не источник
универсальной силы, а лишь феноменальные формы как отражение этой
силы, низвергает сверхсознание в бессознательное и в тот же момент,
посредством подобного символа создает этот мир. Спасение состоит в
возвращении к сверхсознанию и, вместе с тем, в растворении в нем,
исчезновении мира. Это и есть великая тема и формула космогонического
цикла — мифический образ явления мира и последующего возвращения в
неявленное состояние. Равным образом, рождение, жизнь и смерть
индивида можно рассматривать как погружение в бессознательное и
возвращение. Герой — это тот, кто знает и представляет в мире зов
сверхсознания, которое проходит сквозь все творение, оставаясь более или
менее бессознательным. Приключение героя представляет тот момент в его
жизни, когда он достигает просветления — кульминационный момент,
когда он, еще будучи жив, обнаруживает и открывает дорогу к свету по ту
сторону темных стен нашего бренного существования.
Таким образом, космические символы представлены в духе
умопомрачительно возвышенного парадокса. Царство Божие «есть внутри
вас», но также и вовне; однако Бог есть лишь надлежащее средство,
призванное пробудить спящую принцессу — душу. Жизнь есть ее сон,
смерть — пробуждение. Герои, пробуждающий свою собственную душу,
сам есть лишь надлежащее средство своего собственного растворения в
ничто. Бог, пробуждающий душу к жизни, тем самым являет собой свою
собственную смерть.
Пожалуй, наиболее выразительный из всех возможных символов этой
тайны состоит в распятии бога, в жертвоприношении бога, «себя же себе
самому»
[359]
. В однозначном прочтении смысл этого символа состоит в
переходе необыкновенного героя в область сверхсознания: тело,
наделенное пятью чувствами — подобно Принцу Пяти Оружий,
пятикратно
плененному
великаном
—
пятикратно
отмечено
(пригвожденные руки и ноги, и голова увенчанная терновым венцом) и
распято на кресте познания жизни и смерти
[360]
. Но, кроме того, Бог своей
волей нисходит в мир и предает себя этой исключительной муке. Бог
принимает на себя жизнь человека, и человек освобождает Бога в себе
самом в точке пересечения поперечин того же самого «совпадения
противоположностей»
[361]
, на пороге той же самой солнечной двери, через
которую Бог низошел, а Человек вознесся — каждый питая собою другого
[362]
.
Современный исследователь может, конечно, рассматривать эти
символы как угодно, либо как симптом невежества других людей, то есть
как знак его собственного невежества, либо в терминах сведения
метафизики к психологии или
vice versa
. Традиционный подход позволял
рассматривать их в обоих смыслах. Во всяком случае, они, несомненно,
являются
исполненными
смысла
метафорами
судьбы
человека,
человеческой надежды и веры и глубокой человеческой тайны.
Do'stlaringiz bilan baham: |
