Тимонина и. В

"-Дневник - моя личная собственность, поэтому я его не дам, " - заявляет ученик в ответ 
на требование учителя.
"-Двойка - тоже моя личная собственность", - учитель начинает остроумно, но с перво-
го хода проигрывает, слыша:
"- Именно поэтому я от нее отказываюсь и позволяю вам ее не ставить". 
Учителю трудно что-либо возразить: и содержательно, и стилистически он поддер-
жан учащимся, и поэтому, сдавая позиции спора, он применяет "довод к городовому":  
"- Немедленно давай дневник, иначе твою личную собственность директор украсит 
вызовом родителей - подлинных владельцев дневника. " - Так свою авторитетность учи-
тель элиминирует сам.
В другой ситуации он подхватывает негативный коммуникативный сценарий учаще-
гося, и в результате срывает себе занятие:
" - Почему вы ставите двОйку? Я ответил на все вопросы."
" - Вопрос в том, как ты ответил!" (Учитель открывает возможность негативного комму-
никативного сценария.)
" - А как я ответил?" - Если коротко ответить "плохо" - возникает оценочное суждение, и 
нет критерия оценки "плохо - хорошо"; если комментировать каждую фразу ответа, на что 
рассчитывает в данном случае учащийся, - незанятость класса и полное исполнение ком-
муникативного намерения ученика (отвлечение внимания от темы урока) приведут, либо к 
нарушению этикета занятия, либо к нереализованности его этапов.
Можно, подчеркнуто официально предложить другому учащемуся прокомментиро-
вать ответ, дав для этого 2-3 минуты; можно развернуть дискуссию, но лишь в том случае, 
если она будет носить познавательный характер и поддержит предполагаемую тему.
Негативный коммуникативный сценарий принципиально антидиалогичен, и воз-
можная дискуссия не должна стать чередой экзаменующих вопросов учащегося. Артемий 
Филатович, персонаж Вл. Дорошевича, не поддерживает негативных сценариев, однако 
неспособность отрешиться в классе от домашних проблем, клиническая мнительность и 
резко заниженный уровень самооценки толкает его на борьбу с учеником, что кончается 
трагически. Начало этой борьбы, приведшей к самоубийству Алексея Подгурского, про-
изошло на фоне традиционно негативных коммуникативных сценариев, умело составляв-
шихся классом, который ненавидел учителя, относившегося к ребятам аналогично:
"Он ждал... гадости каждую секунду. Знал, что его за глаза зовут Жирафом и входя в 
класс, видел, что на черной доске нарисован уродливый жираф. Он должен был делать 
вид, что не замечает этого.
- Опять доска не вычищена? Дежурный, вытрите!
И слышал, как в классе фыркали то там, то здесь, пока дежурный нарочно медленно вы-
тирал жирафа с длинной, безобразной шеей. Он макал перо в чернильницу, чтоб поста-
вить отметку, и вдруг ставит в журнале кляксу. Чернильница была наполнена мухами.
В классе фыркали. Он стучал по столу и, делая вид, будто не замечает, что это сделано 
нарочно, вызывает дежурного:
- Что это?

---

- Мухи-с!
И в глазах дежурного сквозил еле сдерживаемый смех.
- Вы не смотрите за чернильницей!
- Я смотрел... Они... сами-с... налетели-с...
Дежурный еле сдерживался, чтоб не прыснуть со смеху.
Он еле сдерживался, чтоб не отодрать дежурного за уши.
В классе снова сдержанно фыркали " [9. С.68].
Герой Дорошевича сломлен жизнью, однако педагогическая деятельность требует 
отрешенности от многих проблем быта: переступая порог класса, учитель входит в другой 
мир, и если он не чувствует этого, его нельзя именовать учителем. Всмотримся в начало 
урока Артемия Филатовича и оценим педагогические и риторические характеристики 
преподавателя:
1. Артемий Филатович "ждал гадости каждую секунду", а что значит, что он, возможно, 
бессознательно, допускал ее возможность и провоцировал учащихся на негативный 
сценарий - он составил, по словам Ю.М. Лотмана «образ аудитории», и этот образ 
держал его в плену.
2. Учитель входит на урок с дурными предчувствиями – они, как правило, сбываются, по-
скольку нет оптимизирующей установки, равно как и желания включиться в диалог с 
классом: возможно, ошеломляющий рассказ о чем-то необычном изменил бы отноше-
ния.
3. Артемий Филатович послушно следует предложенному сценарию: вызывает дежурного, 
макает ручку в чернильницу, задает вопрос, заранее известный учащимся. Но цели его 
и учеников отнюдь не были едиными, поэтому их коммуникативное намерение, даже 
не выраженное словесно, - сорвать урок. Учитель не стремится резко изменить его ход, 
нарушить привычную последовательность.
4. Оценка - констатирующий элемент, а не наказание. Учитель - герой рассказа превраща-
ет ее в фактор страдания, что превосходно понимают учащиеся. Оценка не может быть 
безразлична, но ее риторический смысл - не только констатирующий, но и оптими-
рующий и воспитывающий. А этого у Артемия Филатовича нет.
5. Педагог выбирает "очередную жертву", в то время как вызов учащегося - как можно бо-
лее скорое речевое действие, как правило, заранее обдуманное и внесенное в план уро-
ка. Это подчеркивание тезаурусного и социального барьеров коммуникации исключает 
всякое общение, помимо учебных клише.
6. "Одни и те же правила" наскучат кому угодно; важно, чтобы сам учитель не считал 
их идентичными и стремился всякий раз преподнести по-новому, ориентируясь на 
уровень реальных возможностей и потребности класса. Не повторяем ли мы некоторые 
ошибки Артемия Филатовича? И что сказали бы ему как коллеги, что посоветовали бы 
для преодоления негативных коммуникативных сценариев, которые он, с одной сторо-
ны, сам провоцирует, а с другой - которым следует к вящему веселью учеников? Для 
этого, очевидно, необходимо выяснить, каковы причины негативных коммуникатив-
ных сценариев и как их преодолевать нам самим в нашей школе.