170
По-разному выражается горе в христианском и
мусульманском
мире. Траур русской женщины невербально выражается черным
цветом одежды, сдержанным плачем. Вот так показана эта ситуация в
повести Ч. Айтматова:
–
Она
(
Алиман
)
была страшна, с изодранным в кровь лицом, с
разлохмаченными волосами, в изорванном платье. Ее удерживали
женщины, закрутив руки за спину, а она вырывалась изо всех сил
...
[1: 48].
Описанные женские жесты
бет
жырту
(
царапать свое лицо
),
шашын
жулу
(
рвать волосы на голове
) передают глубокую скорбь,
печаль и употребляются женщиной-мусульманкой при оплакивании
покойника.
Таким образом, лексика с национально-культурным компонентом
органически входит в художественную ткань русского текста повести
Чингиза Айтматова «Материнское поле», обозначает определенные
реалии, не имеющие аналогов в русском быту, и передает
национально-культурную специфику, тончайшие смысловые оттенки,
семантические нюансы, без чего
невозможно полное понимание
художественного текста.
Казахские формы обращения также представляют собой
достаточно сложное коммуникативное образование и характери-
зуются большей детализованностью, чем это прослеживается в
русском языке. Это интересно проследить в переводе романа-эпопеи
М.О. Ауезова «Путь Абая» [5], в русском варианте которого
отсутствуют универсальные соответствия, и многие вокативы
переданы при помощи прямой транслитерации казахских форм.
В ряде случаев казахские термины родства использованы в силу
наличия
особых дополнительных значений, которые утрачиваются
при переводе на русский язык. Так, словом
келин
обозначают, во-
первых, жену сына по отношению к его родственникам, жену
младшего родственника; во-вторых, любую женщину, недавно
вышедшую замуж. В русском языке для обозначения перечисленных
отношений имеются два слова: сноха и невестка,
однако объем
понятий, выражаемых ими, не совпадает с объемом понятия
келин
. В
отдельных ситуациях, когда можно было бы вместо
келин
употребить
лексему
сноха
, переводчик все-таки оставляет
келин
, так как именно
этот
вокатив
позволяет
актуализировать
ту
или
иную
диспозициональную сему, например,
келин
, за которую уплатили
калым.
171
–
Придется мне там краснеть перед келин, – заметил он
(Майбасар) вскользь, обращаясь к старшим, как бы ожидая их
поддержки.
–
Не поеду
!
– отрезал Абай и на этот раз.
С назойливыми приставаниями о поездке к невестке было
покончено навсегда
[5: 124].
В следующем примере вокатив
келин
имеет значение
„занимающая низшее положение в семейной иерархии‟:
–
Ну где ты видела, Айгерим, чтобы молодая келин еще и
свадебного платка не сняла, а родне уже начала перечить
?
Кто я
тебе – деверь или нет
?
Я приказываю – пой, а то плохо будет
! [5:
362].
При переводе может актуализироваться и окказиональная сема
„заслуживающая уважения, любви окружающих‟:
–
Женщины у порога хором благодарили Айгерим:
–
Дорогая келин наша, пусть живут твои дети
!
Пошли тебе бог
радости и счастья
! [5: 355].
Среди терминов родства особый интерес представляют слова,
отражающие явления, специфичные для дореволюционного быта,
например, обозначение особыми наименованиями первой и после-
дующих жен. Первая жена у казахов обозначается лексемой
байбише
,
кроме того, в семантический объем этой
лексемы входят еще семы
„пожилая женщина‟, „хозяйка дома‟. Таким образом, узуальные семы,
образующие семему
байбише
– „женщина‟, „жена мужа‟, „ первая
жена‟.
В разных коммуникативных ситуациях актуализируется одна из
этих сем:
а) сема „жена хозяина‟, „хозяйка‟:
–
Когда хозяева остались в юрте наедине с Абаем, Суюндик стал
расспрашивать, как живет Зере и Улжан… Байбише, со вчерашнего
вечера не проронившая ни слова, теперь тоже передала привет
Улжан, потом она вспомнила Айгыз и маленькую Камшат
[5: 140].
б) сема „первая (старшая) жена‟:
–
Занавес оставался опущенным. В юрту вошли три пожилые
женщины. Посредине шла старшая ене Абая, первая жена
Алшинбая, полная смуглая байбише
[5: 205].
Но чаще актуализируются окказиональные семы, такие, как
„влиятельная‟, „умудренная‟, „хозяйка, руководящая всем домом‟,
„требующая уважения, почитания‟, „спутница жизни‟ и др.:
172
–
Кунанбай взглянул на Улжан:
-
–
Никогда не была ты только хозяйкой моего очага,
–
заговорил
он,
–
ты была спутницей всей моей жизни, байбише
… [5: 316].
Окказиональная
сема
„злая‟,
„своенравная‟,
„властная‟,
„озлобленная‟ и др. актуализируется в следующем примере:
–
И самовластная байбише заставила всех называть детей
старика вместо их имен собачьими кличками. Об этом и вспомнил
сейчас с горькой обидой Жумыр, уводя сына от злобной хозяйки
[5
(2): 122].
Вокатив
Do'stlaringiz bilan baham: 
