Т. В. Зуева Б. П. Кирдан

Новеллистические сказки

Бытовые новеллистические сказки внесли в повествовательный фольклор новое качество: интерес к внутреннему миру человека. Сюжет начал прелом­ляться через психологические коллизии. Тематикой сказок-новелл является личная жизнь, а персонажами — люди, связанные между собой добрачными, су­пружескими или другими родственными отношениями. В их обрисовке важна не столько сословная принадлежность (хотя в этих сказках фигурируют цари, короли, купцы, крестьяне), сколько поколебленные или нарушенные естествен­ные основы феодального быта. Это заставляет героев страдать, а слушателей — сопереживать.
Герои новеллистических сказок — разлученные возлюбленные, оклеве­танная девушка, изгнанный матерью сын, невинно гонимая жена, оклеветан­ная и жестоко наказанная братом сестра, неузнанный муж на свадьбе своей же­ны, переодетая мужчиной жена, которая выручает из беды мужа.
По содержанию в этом жанре выделяются такие группы сюжетов: о же­нитьбе или замужестве ("Приметы царевны", "Неразгаданные загадки"); об испытании женщин ("Спор о верно-с,ти жены", "Семилетка"); о разбойниках ("Жених-разбойник"); о предрешенности предсказанной судьбы ("Марко Бо­гатый", "Правда и Кривда"). Нередко сюжеты являются "бродячими", разра­батывавшимися в разное время и у многих народов.
В русскую сказку многие новеллистические сюжеты пришли из народных книг XVII—XVIII вв. вместе с обширной переводной литературой — рыцар­скими романами и повестями. Благодаря народной книге устная сказка не только обогатилась новым содержанием, но и начала приобретать психоло­гизм, а с ним — романические, предлитературные черты.
Этот процесс, создавший в сказочном фольклоре новый тип мышления, развивался постепенно. Не всякий источник усваивался сразу: происходил от­бор материала и его приспособление к национальной традиции. Например, в

17. 
    в. был переведен роман "Тристан и Изольда", который обошел всю За­падную Европу и пользовался там большим успехом. Но, построенный на ро­ковой любовной страсти, он остался чужд мировоззрению русских того пе­риода и не оставил в нашей культуре заметного следа. Вместе с тем глубокий интерес вызывали полусказочные повести с богатырской тематикой, которые смогли адаптироваться к русской фольклорной среде.
    

Особенно полюбилась повесть о подвигах Бово дАнтона. Появившись в средневековой Франции и затем обойдя всю Европу, она проникла и в Россию. Первые русские переводы были сделаны в середине XVI в. От них, начиная с

17. 
    в. и до конца XIX в., пошли многочисленные русские и украинские лу­бочные издания "Сказки о славном и храбром богатыре Бове-королевиче и о прекрасной королевне Дружневне и о смерти отца его Гвидона"^CLXVII. Повесть превратилась в устную сказку (СУС 707 В*: "Бова-королевич"), а ее герой стал носителем положительных качеств русского богатыря. Бова врагов всех мечет с коней, что снопов, не склоняется в веру латынскую, не признает и бога Бах-мета. Он отважен и нравственно безупречен.
    

Одновременно эта повесть несла и нечто новое. Бова вызывал симпатию не только своими подвигами и благородством, но и неотразимой внешно­стью, лепообразием. Русский переписчик подчеркнул это так: "И в те поры было у прекрасной Дружневны более трехсот Девиц, и всякая Девица у себя у рук пальцы пообкусала, зря на Бавино лепооб-разие". Из таких психологиче­ских деталей и начала формироваться эстетика новеллистической сказки.
В устную сказку-новеллу превратились "Повесть утешная о купце, кото­рый заложился с другом о добродетели жены своея", повести о Петре Золотые Ключи, о Еруслане Лазаревиче и многие другие произведения.
Новеллистические сказки обходятся без привнесения чудесного — здесь его почти нет. Их поэтика требует неожиданного сочетания реально возмож­ного, но ситуативно необычного. Сюжет составляют любовные приключения, опасные путешествия, чередование удач и неудач. Быстрая и резкая смена кон­трастных событий делает повествование увлекательным и приятным.
Новеллистические сказки имеют структуру, аналогичную волшебным: они также состоят из цепочки мотивов разного содержания. Однако, в отличие от волшебных сказок, сказки-новеллы изображают не всю жизнь героя, а лишь какой-то эпизод из нее.

4. 
   РУССКИЕ СКАЗОЧНИКИ
   

Исполнение сказок было доступно каждому: мужчинам и женщинам, взрослым и детям; но всегда выделялись одаренные люди, которые сохраняли и развивали сказочное наследие. Рассказыванию сказок способствовали некото­рые виды работ — в охотничьих, рыболовных, лесорубных артелях нередко находился сказочник. Он был необходим и на мельнице — в этом "ори­гинальном деревенском клубе" (Ю. М. Соколов). Некоторые сказочники, особен­но из среды беднейших крестьян, в определенных условиях использовали свое мастерство как средство к существованию, поэтому им важно было намекнуть в конце на угощение. Известная концовка, в которой среди сказочных пер­сонажей неожиданно появлялся на пиру сам сказочник, конечно, и служила та­ким намеком: ведь он там был и меД-пиво пил, даже по усам текло — а в рот не попало.
От скоморохов в традицию вошли присказки, в которых просьба ска­зочника могла быть более значительной: о рубашонке, лошаДке, красных сапо­гах, синем кафтане. Например: Я там был, пиво пил, но в рот не попало. Служил, служил... За всю службу мне поДарили синий кафтан, башлык и Да­ли мне поД шлык. Я выкатился из-поД ворот. Несу этот кафтан на себе. "Все-таки, — Думаю я, — хорош кафтан-то, синий". Повстречалась со мной синичка: "Синь, синь Да хорош! — поДхваливает. А я Думаю: "Скинь, скинь Да положь!" Я взял снял Да положил. Пришел на Другой День, а его уже там нет^CLXVIII.
Как сообщает историк Е. И. Забелин, в допетровской России "бахарь был почти необходимым лицом в каждом зажиточном
доме", тем более — в царских палатах. Благодаря подаркам, которые делались по именному приказу "в награду за потешенье", мы знаем имена некоторых из них.
Так, "9 февраля 1614 года государев бахарь Клим Орефин получил 4 арш. сукна английского зеленого, кафтан зенденинный темно-зеленый, одно­рядку суконную вишневую. В том же году мая 7 выдано государева жалова­нья другому государеву бахарю, Петрушке Тарасьеву Сапогову, 4 арш. сукна английского вишневого, кафтан — зендень лазорева, сапоги телятинные"¹. Одежду из таких дорогих тканей носили сами цари.
Творческие стили народных сказочников исключительно разнообразны. Ю. М. Соколов выделял среди них эпиков, обстоятельно ведущих повествова­ние; мечтателей-фантастов; моралистов, ищущих правды; шутников-балагуров; едких сатириков^{CLXIX CLXX}.
Обычно сказочники усваивали не все сюжеты, которые когда-либо слы­шали, их репертуар отражал личный опыт и личные переживания. Строго при­держиваясь традиции, сказочник самостоятельно воссоздает сказку. Переда­вая сюжет, его основной идейный смысл, он отбирает нужные формулы, эпи­теты, разворачивает или сокращает мотивы, иногда создает сюжетные конта­минации и т. д. М. К. Азадовский писал, что перед подлинным мастером- сказочником "лежат те же задачи, что и перед каждым художником: задача упорядочения материала, его выбор и распределение, развитие художественно­го замысла, короче — в его деятельности в полной мере проявляется то, что Л. Толстой называет "сознательной силой художника"^CLXXI.
Талантливые сказочники в народе были всегда, но о большинстве из них не осталось никаких сведений. Из XIX в. наиболее полное представление можно составить о волжском сказочнике Абраме Новопольцеве (Д. Н. Садов­ников записал от него 72 сказки). В XX в. были опубликованы сборники, состо­ящие из репертуара какого-либо выдающегося сказочника: крестьянок Во­ронежской области А. К. Барышниковой (Куприянихи) и А. Н. Корольковой; рыбака бывшей Архангельской губернии М. М. Коргуева; сибирского охотника Е. И. Сороковикова (Магая); крестьян Нижегородской области И. В. Ковалева и М. А. Сказкина;
рабочего из г. Петрозаводска (вышедшего из крестьян Могилев-ской губернии) Ф. П. Господарева; пинежской крестьянки М. Д. Кривополеновой — и других. Однако вполне достоверная картина складывается только тогда, когда мы об­ращаемся к сказкам в их массовом бытовании.
ЛИТЕРАТУРА К ТЕМЕ