Смысл и назначение истории. Пер с нем

3. Значение индогерманских народов 
С незапамятных времен народы движутся из Азии к югу. Уже 
шумеры пришли с севера. Начиная с 2000 г. до н. э. индогерма-
ноязычные народы направлялись в Индию и Иран, затем в Грецию 
и Италию; с середины предшествующего нашей эре тысячелетия 
кельты и германцы вновь тревожат культурный мир южных наро­
дов; в течение некоторого времени Римская империя сдерживает 
их натиск, подобно тому как Китай некогда сдерживал натиск 
монголов-кочевников. Затем пришли в движение германские и 
славянские племена эпохи великого переселения народов, затем 
тюркские народности, затем монголы. И лишь несколько веков 
тому назад прекратилось это беспрерывное движение народов, 
направляющихся в культурные области. Окончательное завер­
шение этого процесса связано с переходом от кочевого к оседлому 
образу жизни. С XVIII в. до сего дня китайские крестьяне, дви­
гаясь с юга, безостановочно заселяют мирным путем Монголию. 
С севера Советское государство принуждает последних кочевников 
перейти к оседлому образу жизни. 
Из всех этих переселявшихся в течение тысячелетий народов, 
движение которых определяло исторические события, мы привык­
ли отдавать предпочтение индогерманоязычным народам, и это 
справедливо, хотя и с известными оговорками. 
Великие культуры древности нигде не являются индогерман-
скими. Индогерманский характер хеттского языка не связан 
с доступной нашему постижению духовной особенностью. 
В прошлом индоевропейцев, относящемся ко времени великих 
культур древности, не обнаруживается близкий этим культурам 
мир, где существовали бы письменность, государство и передача 
опыта. Однако, по-видимому, этот мир объединялся не только язы­
ковой общностью. В нем обнаруживается глубокое единство ду­
ховного содержания — например идея отца и сына, своеобраз­
ная близость к природе. 
В истории периодически появляются времена, когда прошлое 
слабеет и забывается, погружается в небытие, и времена, когда 
оно вновь узнается, вспоминается, восстанавливается и повторя­
ется. С той поры в истории повсюду происходит возрождение 
(эпоха Августа, Каролингское, Оттоновское возрождение, Возрож­
дение в узком значении этого слова, гуманистическое движение 
в Германии 1770—1830 гг., возрождение санскрита в XII в., кон­
фуцианство ханьской эпохи и новое конфуцианство сунской эпо­
хи *). 
Для осевого времени и последующих тысячелетий истории 
Запада особое значение имели сложившиеся на индогерманской 
основе культуры. Эти культуры — индийцев, греков, германцев, 
80 

---

а также кельтов, славян и поздних персов — обладают общими 
чертами: они создали легенды о героях и эпос, открыли, офор­
мили и осмыслили трагедийность. То, что можно сопоставить с 
этим у других народов — Гильгамеш в Вавилоне, сказание о битве 
при Кадеше в Египте, Троецарствие у к и т а й ц е в , — носит совсем 
иной характер *. То, что было создано в Индии, Персии и Греции, 
было одним из факторов, обусловивших характер осевого вре­
мени. Однако совсем не индогерманскими были столь существен­
ные для осевого времени народы, как иудеи и китайцы. К тому же 
все индогерманские образования сложились на основе предше­
ствовавших им великих культур в результате смешения с исконным 
населением и усвоением чужих традиций. 
В Европе, в мире нордических народов, после соприкоснове­
ния их с осевым временем начиная с первого тысячелетия н. э. 
пробуждается некая до сих пор не подвергавшаяся рефлексии 
субстанция, родственная — сколь ни мало определенны подобные 
представления — тем силам, которые частично явили себя в осевое 
время. Лишь благодаря этому значительно более позднему сопри­
косновению у нордических народов происходит сублимация того, 
что, быть может, уже прежде подспудно существовало в виде не 
осознающих самих себя импульсов. В новых творениях духа соз­
дается нечто, превращенное из неодолимого упорства в движение 
возмутившегося духа, затем в вопрошающие поиски или из несо­
крушимого «Я» в свободную личность на основе самосущей экзис­
тенции. Любое напряжение решительно доводится до крайности, 
в направлении только и познается, что такое человек, существо­
вание в мире, само бытие, появляется вера в трансцендентность.