Смысл и назначение истории. Пер с нем

о знает
и может знать 
каждый,
чт
о
каждый день устанавливают и о чем толкуют газеты. 
Ибо эта действительность может заключаться в том, что происхо­
дит за этим зримым для нас, в том, чего мало кто касается и еще 
меньшее число людей обнаруживает в своих действиях. Она мо­
жет быть жизнью, о которой, пожалуй, никто не говорит потому, 
что никто ее не осознает. 
Возникает сомнение в том, существует ли
 духовное движение, 
действующее так, чтобы все принимали в нем участие; быть 
может, эта доступность всем была бы лишь инерцией уже прекра­
тившегося движения, которое, закостенев в объективности, спо­
собно служить только для развлечения. Духовное движение могло 
бы во все времена, оставаясь неизвестным толпе, принадлежать 
невидимому царству духов. В той мере, в какой люди держали 
руль, исходя из него, это движение косвенно воздействовало на 
них посредством мотивов решений, однако не так, чтобы их смысл 
мог быть доступен всем или доступен сегодня. То, что стало бы 
понятно всем, было бы обеспечением существования в устройстве 
мира, сводилось бы к манере поведения и высказываний, к тому, 
что повсюду доступно и что, по существу, не имеет значения. 
Возникает сомнение в том, что такое, собственно говоря, 
успех.
В мире успех проявляется в публичном признании, в значи­
мости сказанного, в достижении привилегированного положения, 
в наличии денег. Тот, кто в качестве самого себя вступает в мир, 
будет стремиться к этому успеху для расширения условий суще­
ствования, но этот успех станет действительно таковым, если 
394 

---

он в своем самостановлении, в построении наполненной жизни 
достигнет посредством расширенных условий существования и 
в своем господстве над ними действительно настоящего для 
человека. 
То, что надлежит показать в образе настоящего,
 никогда
не 
бывает
 этим настоящим
полностью. Каждый живет в мире еще 
неосознанных возможностей. Существует как бы некий закон: 
то, что мы знаем, уже не есть путь субстанциальной истории. 
Подлинно действительное происходит почти незаметно, вначале 
изолированно и рассеянно.
 Новое поколение
обычно мало похоже 
на то, о котором мы говорим. Те молодые люди, которые после 
тридцати лет совершат решительные действия, вероятнее всего 
бывают тихими, ожидающими; однако уже теперь, незаметно 
для других, они посредством неограниченной духовной дисцип­
лины полностью отдаются своей экзистенции. Эти люди обладают 
чувством времени и ничего не предвосхищают. Невозможно 
установить, кто к ним относится. Все попытки отбора не что иное, 
как гротескное притязание не сознающего своих границ техниче­
ского рассудка. Заранее известное уже существовало бы, и неза­
чем было бы осуществлять его всей судьбой своей жизни. Суще­
ствует признание способностей, прилежания, надежности, но не 
анонимности и в качестве предсказания подлинного бытия и ут­
верждения ранга. 
Анонимное бессловесно, бездоказательно, непритязательно. 
Оно — зародыш бытия, его невидимый образ, пока оно еще растет, 
и мир не может отозваться на него. Оно подобно огню, который 
мог бы воспламенить мир или стать в превратившемся в кучу пеп­
ла мире тлеющей искрой, сохраняющей свою силу, чтобы когда-
либо вновь возгореться или вернуться в завершении чистой к 
своему началу. 
С о в р е м е н н ы й ч е л о в е к . В настоящее время мы не видим 
героев. Этого слова опасаются. Всемирно-исторические решения 
не принадлежат отдельному человеку, который принимает их 
и может в течение некоторого времени таить в себе. Решение 
абсолютно лишь в личной судьбе единичного человека и почти 
всегда представляется относительным в судьбе огромного аппа­
рата современности. Только потребность души массы в восхи­
щении создает своих героев, когда она направлена на виртуоз­
ность, способность рисковать жизнью и политическое представи­
тельство; на мгновение она помещает индивида в центр своего 
внимания, однако вскоре совершенно забывает, когда свет рампы 
падает уже на другого. 
Возможный