Смысл и назначение истории. Пер с нем

естественных науках
начался волнующий, быстрый прогресс в ос­
новных идеях и эмпирических результатах. Разбросанный по всем 
странам мира круг исследователей связан рациональным взаимо­
пониманием. Один бросает, как мяч, другому полученные данные. 
Этот процесс обретает отклик в массе благодаря доступности ре­
зультатов. Близкое к объективности видение в
 гуманитарных нау­
ках
достигло микроскопической тонкости. Доступно стало никогда 
ранее неизвестное богатство документов и памятников. Достигну­
та уверенность в критике. 
Однако ни бурное продвижение естественных наук, ни расши­
рение материала гуманитарных наук не могло предотвратить рост 
сомнения
по отношению к науке.
 Естественные науки
лишены це­
лостности созерцания; несмотря на их значительное единство, их 
основные идеи действуют сегодня скорее как рецепты, которые про­
буют применять, чем как окончательно достигнутая истина.
 Гума­
нитарные науки
лишены этоса гуманитарного образования; еще 
появляются, правда, содержательные работы, но они единичны и 
воспринимаются скорее как последнее завершение возможности, 
за которой, быть может, ничего не последует. Борьба, которая ве­
лась филологическим и критическим исследованием против фило­
софии истории как некоей целостности, завершилась неспособ­
ностью представить историю как целостность человеческих 
возможностей. Расширение объема, известного истории, на 
тысячелетия привело, правда, к внешним открытиям, но не к но­
вому усвоению субстанциональной сущности человека чести. 
Кажется, что на прошлое опустилась пустота общего безраз­
личия. 
Кризис науки состоит, следовательно, не в границах их умения, 
а в сознании их смысла. С распадом целого перед неизмеримостью 
знаемого встал вопрос, стоит ли оно знания. Там, где знание, ли­
шенное целостного мировоззрения, лишь правильно, оно ценится 
по своей технической пригодности. Оно погружается в бездон­
ность того, что, собственно говоря, никого не интересует. 
Причины этого кризиса отчасти
становятся понятны из
 разви­
тия самой науки.
Масса обнаруженного материала, уточнение и 
многообразие методов раздают все больше предпосылок, которые 
каждое новое поколение должно усвоить, прежде чем оно начнет 
работать. Кажется, что наука выходит за пределы того, что спосо­
бен постигнуть человек. Прежде чем он осилит созданное до него, 
его настигнет смерть. Между тем там, где наука основана на опре­
деленном смысле, развиваются основные идеи и отношение к жиз­
ни, которые овладевают этой бесконечностью. Объем доступного 
знанию всегда был таков, что никто не мог полностью им овладеть. 
Однако средства к овладению каждый раз открывались как решаю­
щие шаги к пониманию. То, чт
о
есть наука, осуществлялось как 
целое в личности
 человека.
Дошедшие из прошлого предпосылки 
370 

---

обладают поэтому на данной ступени знания и умения, быть мо­
жет, еще неиспробованной возможностью. 
Тот факт, что сегодня повсюду ищутся корни, пробуются и 
сталкиваются друг с другом теоретические принципы в их многооб­
разных возможностях, вызывает у дилетантов сомнение. Там, где 
вообще нет больше твердой точки, знаемое, по их мнению, висит в 
воздухе. Однако так воспринимает познание лишь тот, кто в нем 
не участвует. Творческие шаги к новым принципам колеблют дейст­
вительно здание познания, но сразу же вновь утверждают его в 
последовательности исследования, которое сохраняет в новом 
смысле достигнутое, поставленное им под вопрос, для целого осо­
бенной науки. 
Следовательно, не имманентное развитие науки в достаточной 
мере объясняет кризис, а лишь