Сборник научных трудов по материалам Международной научно-практической конференции г. Белгород, 28 декабря 2019 г

 
Список литературы 
1. Айни, Садриддин. Герой таджикского народа Темурмалик. Восстание Муканны: истори-
ко-литературный очерк / С. Айни. – Душанбе: Маориф, 1978. 167 с. 
2. Гафуров, Б. Таджики: древнейшая, древняя и средневековая и новый период / Б. Гафу-
ров. – Душанбе: Дониш, 2008. 870 с. 
3. Осим Миркарим. Миркарим Осим. Темур Малик (в узбекском языке). http://www.e-
adabiyot.uz/kitoblar/nasr/215-temur-malik.html (дата обращения: 09.10.2015). 
4. Узбекистан миллий энциклопедияси (биринчи жилд). Тошкент: Давлат илмий нашриёти, 
2006. 571 с. 

---

14 
ПРОБЛЕМА НОРМАТИВНОСТИ МЕЖЛИЧНОСТНОГО ОБЩЕНИЯ 
 
Касымова Жыпаргуль Акбаралиевна 
преподаватель кафедры практического курса русского языка и культуры речи
факультета русской филологии, Ошский государственный университет,
Киргизия, г. Ош 
Машиева Роза Каныбековна 
преподаватель кафедры практического курса русского языка и культуры речи
факультета русской филологии, Ошский государственный университет,
Киргизия, г. Ош 
В данной статье рассматриваются категории речевого этикета в качестве доминанта ком-
муникативной культуры, которые определяют нормативность речевого поведения. Особое внима-
ние уделяется проблеме нормативности коммуникативного поведения и изучение их вербальных и 
невербальных реализаций. 
 
Ключевые слова: 
общение, нормативность, коммуникативное поведение, речь, язык,
культура, узус, обычай. 
Анализ взаимодействия языка и культуры сложен уже потому, что их обла-
сти, если говорить о вербальной культуре, противопоставленной невербальной, не 
только взаимно пересекаются, но, как правило, язык, являясь способом существо-
вания вербальной культуры, в то же время сам является культурно-историческим 
образованием [1, с. 4]. 
Культура включает в себя регулятивные элементы: идеалы, нравственные 
нормы, традиции, обычаи и т.п. – в совокупности они составляют социальные нор-
мы поведения, соблюдение которых является непременным условием сохранения 
общества как интегрированного целого. Особую роль в этом играет язык, так как 
язык, вернее речь (речевое поведение, речевая деятельность), – это средство пере-
дачи социального опыта индивидам, и в рамках этого опыта социальные нормы по-
ведения, являясь одним из устойчивых фрагментов культуры, представляют собой 
специфически национальную форму проявления универсальной функции культу-
ры. Национально значимые черты коммуникации определяются культурными и со-
циальными параметрами, они переводят коммуникацию на уровень вербального и 
невербального поведения, характер которого зависит от «разделенного между чле-
нами общества знания стандартов восприятия, веры, оценки поведения» [9, с. 27]. 
Нормативность коммуникативного поведения людей, входящих в отдельную 
социальную группу, связана с усвоением ими правил межличностного общения. 
Как отметил Г.В. Колшанский, «если учесть, что феномен личностного фактора не-
возможно понять без учета коммуникативного взаимодействия людей, то, в свою 
очередь, приобретает первостепенное значение проблема анализа коммуникатив-
ного поведения субъектов общения. Её решение связано с исследованием взаимо-
действия личностей в коммуникативном процессе, ибо именно посредством обще-
ния происходит усвоение человеком социального опыта и формирование концеп-
туальной картины мира, позволяющей ему ориентироваться в мире, использовать 
ее в своих жизненных целях» [5, с. 23]. 
Коммуникативное поведение – это эмпирически наблюдаемое и восприни-
маемое адресатом внешнее проявление коммуникативной деятельности, и оно мо-
жет быть речевым и неречевым [8, с. 23]. Речевое коммуникативное поведение – 

---

15 
это совокупность правил и традиций речевого общения в определенных условиях 
коммуникации (этикетные формулы, соблюдение временных рамок, интервалы 
общения и т.д.). Неречевое коммуникативное поведение – совокупность правил и 
традиций, регламентирующих ситуативные условия общения, мимика и жесты, ор-
ганизация пространства в общении и др. Речевое и неречевое коммуникативное по-
ведение тесно связаны друг с другом. 
И речевое, и неречевое поведение коммуникантов регулируется едиными со-
циальными нормами, речевое общение сверх того – специфическими для данного 
языка правилами. Наличие нормы позволяет определить различие между языком и 
речью как различие между нормой и отклонением от нормы. В основе нормы речи 
лежит этический принцип. Сам факт различения того, что находится в пределах 
нормы, является правильным, и того, что выходит за пределы нормы, является не-
правильным, представляет собой мнение общества о допустимом и недопустимом. 
Этический принцип позволяет отделить то, что одобряется и охраняется обще-
ством, от того, что осуждает и против чего борется общество. 
Наличие в языке явлений, закрепленных обычаем и отклоняющихся от обы-
чая, называют узусом, и введение данного параметра нормативности позволяет 
определить различие между языком и речью как различие между общепринятым, 
закрепленным в обычае, распространенным и необщепринятым, случайным, не-
распространенным. С этой точки зрения язык есть то, что объединяет речь значи-
тельных масс людей, образующих данный коллектив, т.е. то, что представляет со-
бой узус, обычай, общие навыки, то, что характеризуется широкой распространен-
ностью. Речь есть то, в чем различается говорение отдельных индивидуумов, обра-
зующих данный коллектив, то, что представляет собой окказиональность, случай, 
происшествие, событие, то, что характеризуется малой распространенностью. По-
нятие узуса принципиально отличается от понятия нормы: узус – это то, что наибо-
лее распространено; норма – это то, что поощряется, поддерживается, одобряется 
[6, с. 47]. 
Для культурологических исследований семантические и операциональные 
аспекты речевых форм поведения не менее интересны, чем неречевые формы пове-
дения, но семантический аспект речевых форм поведения представляется наиболее 
существенным для культурологических противопоставлений. Не ограничиваясь 
чистым явлением знаков, бытие вещей в области вербальной культуры выступает 
только как описание этих вещей при помощи знаков, и тем самым в культурологи-
ческом исследовании бытие вещей может существовать только как противопостав-
ление одного описания другому. 
Таким образом, рассмотрение одной лингвокультурной общности как узу-
альной, а другой как неузуальной (но только по отношению к узуальной) предпола-
гает понимание узуса как совокупности форм речевого и неречевого поведения, и 
само это рассмотрение может вестись на: 1) узуальном речевом уровне; 2) узуаль-
ном неречевом уровне, на котором возможны случаи, когда неречевое поведение 
развертывается в вербальной форме и тем самым принадлежит в определенной ме-
ре к первому уровню или когда «невербальные средства коммуникации замещают 
речевое высказывание, сохраняя его структуру или передавая речевую структуру в 
измененном виде» [6, с.51]. Эти случаи можно рассматривать как не принадлежа-
щие собственно вербальной культуре, но при описании их речевыми средствами 
они могут рассматриваться как пограничные, т.е. принадлежащие и вербальной, и 
невербальной культуре. 

---

16 
Следует отметить, что содержание терминов речевое / неречевое поведение 
остается проблемой коммуникативной лингвистики и функциональной стилистики, 
и к настоящему времени нет исчерпывающего представления о нем. В работах
Т.Г. Винокур отмечалось, что интерпретация понятия «речевое поведение» должна 
опираться ровно столько же на сам факт осуществления речи, сколько на совер-
шившийся для этого отбор языковых средств, мотивированный именно той суммой 
показателей, которые дескриптивная лингвистика отказывается принимать в расчет 
[3, с. 9]. Здесь под речевым поведением мы понимаем собственно общение и усло-
вия, которые определяют суть и характер общения. 
Больший интерес для анализа и описания представляют формы неречевого 
поведения, которые сопровождают, а порой и заменяют речь. В работах по меж-
культурной коммуникации приводится немало примеров, подтверждающих смыс-
ловую важность знаков неречевого поведения в коммуникации. В статье Ю.Н. За-
вадовского [4, с. 418], анализирующего некоторые из них, исходя из имплицитного 
противопоставления одного узуса другому: «По одному древнему хадису, чтобы 
сказать просто нет, арабы поднимают голову (турки при этом прищелкивают язы-
ком), а чтобы выразить абсолютное отрицание, кусают ноготь на большом пальце 
правой руки, и затем быстро выбрасывают руку вперед... Нам приходилось наблю-
дать, как, для того чтобы подозвать кого-нибудь, европейцы протягивают согнутый 
указательный палец к себе, держа его повернутым кверху. Магрибинцы в этом слу-
чае поступают наоборот: они держат пальцы согнутыми книзу и делают жест, как 
если бы, они что-то скребли». Именно такие ситуации, являющиеся в сущности 
противопоставлением некоторых норм, принятых в определенном социуме, наибо-
лее четко иллюстрируют зачастую неосознаваемые различия в технологии обще-
ния, которые, видимо, и составляют то, что мы называем этноспецификой невер-
бального поведения некоторой лингвокультурной общности. 
Два жизненных проявления человека – деятельность и поведение – различа-
ются тем, что в деятельности поступки определяются сознательными целями и мо-
тивами, а поведение нередко привычно, автоматизировано, при этом мотивы и це-
ли уходят глубоко в подсознание. В соответствии с этим специалисты по теории 
речевой деятельности, психолингвисты, определяют речевую деятельность как мо-
тивированное, определяемое целями сознательное речевое поведение, а речевое 
поведение – как моментное осознанной мотивировке, автоматизированное, стерео-
типное речевое проявление [7, с. 67]. Автоматизация речевого поведения объясня-
ется прикрепленностью такового проявления к типичной, часто повторяющейся 
ситуации общения. 
Носитель конкретной этнической культуры имеет сознание, состоящее из 
образов и представлений, бытующих в данной культуре, причем это сознание ме-
няется от культуры к культуре. Языковое сознание (или «языковой образ мира», 
«языковая картина мира») носителя этнической культуры, формируемое в процессе 
«вхождения» в данную культуру, отличается определенными качествами. Совре-
менная когнитивная психология подразделяет их на перцептивные (сформирован-
ные в результате переработки перцептивных данных, полученных от органов 
чувств), концептуальные (формируемые в ходе мыслительной деятельности, не 
опирающиеся непосредственно на перцептивные данные) и процедурные (описы-
вающие способы и последовательность использования перцептивных и концепту-
альных данных). Образы и представления, ассоциированные со словами, исполь-
зуются коммуникантами для построения мыслей при кодировании и декодирова-

---

17 
нии речевых сообщений. Специфика общения при использовании национального 
языка заключается в особенностях построения речевой цепи, осуществляемого по 
правилам грамматики этого языка, и в специфике образов сознания. Следователь-
но, для достижения взаимопонимания необходимо, чтобы коммуниканты обладали, 
во-первых, общностью знаний об используемом языке и, во-вторых, общностью 
знаний о мире в форме образов сознания.
Сознание и нормативные стереотипы любой этнической общности во мно-
гом определяют лингвокультурное состояние последнего. Основным носителем эт-
нокультурных норм служит язык, функционируя в качестве внутриэтнического 
коммуникативного средства передачи традиций, информации об истории и культу-
ре народа. 
В научной литературе выделяются различные виды компетенции: языковая, 
речевая, риторическая, когнитивная, интерактивная, жанровая, коммуникативная. 
Общеизвестно, что владение языком предполагает наличие у субъекта: 
а) языковой компетенции, традиционно исследуемой и описываемой в плане 
лингвистических основ обучения; 
б) речевой компетенции как сформированных механизмов восприятия и про-
дуцирования иноязычных высказываний; 
в) коммуникативной компетенции, которая характеризуется как способность 
к выбору и реализации программ речевого поведения в зависимости от способно-
сти человека ориентироваться в различной обстановке, т.е. его умение оценивать 
ситуацию с учетом темы, задач, коммуникативных установок, возникающих у 
участников до и во время беседы [9, с. 105]. 
С.И. Виноградов под коммуникативной компетенцией понимает совокуп-
ность личностных свойств и возможностей, а также языковых и внеязыковых зна-
ний и умений, обеспечивающих коммуникативную деятельность человека
[2, с. 121]. Структурно коммуникативная компетенция, по его мнению, состоит из
5 уровней, учитывающих: 1) психофизиологические особенности личности; 2) со-
циальную характеристику и статус личности; 3) культурный фонд личности;
4) языковую компетенцию личности; 5) прагматику личности. 
При таком понимании коммуникативная компетенция предполагает владе-
ние средствами языковой системы, наличие умений соотносить языковые средства 
с задачами и условиями общения, умение его организовать с учетом этнокультур-
ных норм поведения. 
В связи с этим целесообразным представляется рассмотрение понятия эти-
кетного коммуникативного поведения и его доминант.