|
Саидова С. Н.
БухГУ, Бухара
Средства выражения иронии в идиостиле А.П. Чехова
Одной из основных тенденций современной лингвистики
является, безусловно, углубленное изучение смысловой стороны
языковых явлений. Это проявляется и в такой области языкознания,
как лингвистика текста, что вызвано необходимостью рассмотрения
средств коммуникации с учетом лингвистических, социальных,
психологических факторов. Особую значимость приобретает изучение
имплицитного смысла в художественном тексте, поскольку одной из
неотъемлемых особенностей подлинно художественного произведения
является его смысловая неоднозначность и многоплановость. Одним
из важнейших возможных проявлений имплицитного смысла
становится ирония, которая и является предметом нашей работы.
Термин «ирония» является одним из самых дискуссионных в
научной литературе. Эта дискуссионность во многом объясняется тем,
что формирование этого понятия в истории мировой культуры
происходило
в
различных
направлениях:
многоуровневость,
многоплановость понятия «ирония» связана с такими культурно-
историческими определениями,
как
«сократическая ирония»,
«античная ирония», «романтическая ирония», «экзистенциальная
ирония», «постмодернистская ирония».
Первоначально ирония в языкознании воспринималась как троп.
Определение это восходит к М.В. Ломоносову. «Ирония состоит
иногда в одном слове, когда малого человека Атлантом или гигантом,
бессильного Самсоном, скаредного Авессаломом или Иософом
называем, и посему надлежит она до тропов речений», - отмечал М.В.
Ломоносов.
Безусловно,
в
художественном
тексте
действительным
адресантом иронии является автор, а реальным адресатом иронии -
читатель, осознающий и декодирующий иронический смысл. Это
соотношение адресата и адресанта иронии в творчестве Чехова в
отношении текстообразующей иронии соблюдается в подавляющем
большинстве произведений. Исключение составляют лишь те
прозаические произведения, где повествование ведется от лица
рассказчика, выполняющего авторские функции, в том числе -
организацию текста на структурном и смысловом уровне.
Отличительной чертой чеховского идиостиля является особый
тип повтора - повтор ситуативный. Повторение ситуаций, очень часто
возникающее в чеховском творчестве, порождает различные
«приращения смысла» и, зачастую, возникновение иронических
коннотаций. Иронический смысл возникает в том случае, когда
изменяется один или несколько компонентов ситуации при
неизменности других.
Ирония присутствует в ряде чеховских произведений, начиная с
самых ранних вещей: поначалу ироническая оценка выражается
187
открыто, откровенно, по мере же развития художественного
мастерства писателя и перехода к «объективной манере»
повествования ирония приобретает более скрытую, латентную форму.
Как правило, чеховская ирония нацелена, прежде всего, на
разоблачение несостоятельности жизненной позиции героев, на
обличение ложности мышления и ценностных ориентаций, одним
словом, на выявление внутреннего дефицита «среднего человека», той
«духовной слепоты», которая «путями ложнологических построений
парализует личностное начало в человеке и в конечном итоге приводит
его к нравственному индифферентизму», и которая «в качестве
причины несостоявшейся жизни составит глубинную основу цепи
ситуаций большинства рассказов Чехова» [1. С. 285]. Языковые
средства
выражения
иронии,
как
отмечает
венгерская
исследовательница И. Регеци, трудно поддаются описанию, поскольку
ирония имеет имплицитный характер, она в большей степени
подразумевается, нежели выражается открыто; можно сказать, что
ирония есть «надъязыковая категория» [цит. по 2. С. 163]. Тем более
справедливо это замечание в отношении — в особенности позднего —
творчества Чехова. Уже в ранних произведениях наряду с
непосредственным выражением иронии, например, в вопросах и
восклицаниях, обращенных к читателю, эпитетах («В один прекрасный
вечер, не менее прекрасный экзекутор». («Смерть чиновника»)),
пародиях (напр. рассказ «Тысяча одна страсть, или Страшная ночь»,
как пародия стиля Гюго или «Шведская спичка», как пародия на
уголовные романы), появляются более утонченные средства, которые
укрепляются с переходом на «объективную манеру» повествования и
выдвижением на первый план точки зрения главного героя. Так, одним
из средств выявления иронии в чеховском произведении служат
второстепенные,
периферийные
значения
слов.
Например,
выделенный повторением глагол глядеть в рассказе «Смерть
чиновника» [3], имеющий, помимо основных значений, синонимичных
глаголу смотреть, также и значение бессмысленности [4],
обнаруживает
ироническое
отношение
повествователя
к
«эстетическому переживанию» своего персонажа. Помимо того,
ироническое отношение в чеховских произведениях нередко
выражается в употреблении уменьшительно-ласкательных слов
(диминутивов). В рассказе «Княгиня» суждения героини о себе самой
сопровождаются лейтмотивом птички и окружены атмосферой
воздушной легкости и детской, наивной беззаботности, которая,
посредством последовательного применения неуместных для мыслей
взрослой женщины уменьшительных слов (а также слов, по своей
форме напоминающих слова с уменьшительным значением), получает
иронический оттенок и приобретает значение легкомысленности и
инфантилизма: «Княгине казалось, что она приносила с собою извне
точно такое же утешение, как луч или птичка. Ее приветливая, веселая
улыбка, кроткий взгляд, голос, шутки, вообще вся она, маленькая,
хорошо сложенная (...), она улыбалась еще приветливее и старалась
походить на птичку» [5. VII. С. 237]. Инфантильность княгини не
изменяется даже в конце рассказа, после тяжелого объяснения с
доктором: «Стараясь походить на птичку, княгиня порхнула в экипаж
(...), и сама она чувствовала, что ее улыбка необыкновенно ласкова и
мягка (...), коляска мягко шуршала, из-под колен валили облака пыли
(...) и княгине казалось, что ее тело качается не на подушках коляски, а
на облаках, и что сама она похожа на легкое, прозрачное облачко» [6.
VII. С. 247].
Текстообразующая ирония А.П. Чехова соотносится с одной из
самых ярких черт стиля позднего периода его творчества сложным
сплавом внешне-объективного повествования с субъективно-
лирическими оценками. Ирония как простое отрицание, ирония в
чистом, хрестоматийном виде для повествования зрелого Чехова не
свойственна, ей, как правило, сопутствуют и другие эмоционально-
оценочные интонации (лирическая, трагическая, сочувствующая и
др.); чеховская оценка, выраженная с помощью иронии, всегда
амбивалентна, неоднозначна и больше склоняется к оправданию, а не к
осуждению героя.
Do'stlaringiz bilan baham: |
