Save my heart

(Не) остановиться
Тэхён чешет о плечо альфы кончик носа и зевает. Думает пару 
минут, а потом тянет негромко, поднимая голову:
— Я хочу поболтать с тобой. Я… чувствую себя хорошо рядом и хочу знать хоть 
что-то о тебе.
— Я расскажу, если ответишь на вопрос, — отвечает Чонгук, поворачивая к нему 
голову. Поправляет его волосы и вздыхает. — Как давно вы вместе?
Вопрос, ещё минуту назад не требующий обязательного ответа, уже кажется 
смертельно важным. Чонгук оправдывает себя обычным интересом, но не 
уверен, что сам в это верит. С Тэхёном неожиданно хочется разговаривать 
больше, чем спать. Не важно о чем, просто узнать больше, как о человеке, 
который не отпускает мысли уже несколько дней. Который бесцеремонно 
врывается в душу, оставляя каждый раз прожженную своей страстью дыру. 
— Расскажи мне о себе тоже. Мне интересно, что из себя представляет мой 
истинный.
Тэхен прижимается к крепкой груди, как и хотел когда-то, кончиками 
пальцев вычерчивая замысловатые узоры, а затем замирает, слыша вопрос. О 
Сону. Хочется завести ту же шарманку, напомнить про их договоренность, но 
Тэхён не глупый — понимает, что тем самым может спровоцировать очередной 
порыв злости и ссору, которая в этот раз так мирно может не закончиться.
— Не честно, я первый спросил, — омега надувает губы, а потом отводит глаза. 
— Мы с ним год вместе, — говорит негромко, стараясь, чтобы голос звучал ровно. 
— Нас познакомили общие друзья. Сначала посиделки в компании, а потом он 
пригласил меня на свидание. Сказал, что ему недостаточно простых встреч с 
друзьями. Ну, как-то так все и началось. Он казался романтичным.
Чонгук кивнул. Ответ вполне себе ясный. И вполне ясно, что не так долго, 
как опасался (?) Чон. Он еще чуть сильнее двигается, чтобы было удобнее 
смотреть на лицо Тэхёна.
— Вообще-то, я что-то вроде разочарования семьи, — усмехается блондин с 
легкой грустью. — Вся семья — врачи, а я не смог поступить на педиатра. 
Переехал в Сеул, пошел работать преподавателем. Никогда не хотел 
преподавать, если честно. Сону им тоже не нравится. Что-то вроде: «И это все?». 
Поэтому все праздники мы проводим дома. Он не хочет видеть моих родителей, 
они не довольны им, а мне остается принимать это. Родители намекают на брак 
и возраст, но… я не готов.
— Да уж, брак — это как добровольное рабство, — усмехается Чонгук. Внутри 
неприятно давит от того, что кто-то вообще об этом у них спрашивает. Но Сону с 
Тэхёном год, а Чонгук — четыре дня, за которые Ким вполне остался счастлив. 
— Не вижу в тебе доктора.
— Что насчет тебя?
— Я тоже не особая радость родителей. Они любят меня, конечно, но… — Чонгук 
на секунду задумался, а потом снова нарушил тишину. — Никогда не хотел 
38/101

---

перенимать место отца, но, увы, его это не интересует, мы с братом, вроде как, 
вынуждены, — Чонгук задумчиво рассматривает их переплетённые пальцы и 
вздыхает. — Ну, нам же легче. Разбежимся, вы с ним поженитесь, мне по 
контракту достанется какой-нибудь милый омежка, с которым я не буду 
видеться месяцами, просто потому что я не буду никого искать. Все просто, — 
брюнет опускает руку, оставляя на его лбу короткий поцелуй. — У меня 
совершенно нет сил, если не хочешь спать, моя квартира в твоём распоряжении.
Чонгук прикрывает глаза, но почти сразу же их открывает, слыша мелодию 
вызова из кармана джинсов на полу. Он совсем забыл, что брат прилетал ночью. 
Хосок говорит, что прилетел пару часов назад, уже подцепил симпатичного 
омегу в клубе, назначил ему встречу и спросил, как там с его истинным. Чонгук и 
сам, в принципе, не знает, как. Отвечает, что все прекрасно, на всякий случай 
просит сохранить в секрете и сбрасывает. Прекрасно знает, что Хосок больше о 
Тэхёне волноваться будет, чем о самом Чоне. Хотя бы потому, что он Чонгука 
слишком хорошо знает.
Засыпает он быстро, вымотанный своим омегой и его запахом в квартире. 
Обычно крепкий сон прерывается посреди ночи от того, что становится тяжело 
дышать. Легко сдвинув перебравшегося на него Тэхёна, он с минуту 
полюбовался на умиротворённое лицо, а потом поднялся. Найдя почти пустую 
пачку сигарет, он накинул на плечи валяющуюся на диване кофту и вышел на 
балкон, вздрагивая от холодного ветра. Нужно было подумать, стоит ли нырять 
в эту пучину с головой. Почти все факты твердили, что стоит. Но останавливало 
только одно: Чонгук уже не сомневался, что будет больно его отпускать. Но 
Тэхён ему не принадлежит. Пускай от него так сильно пахнет кофе, они спят, 
пускай он носит чонгукову одежду и спит сейчас с ним в одной кровати. Это не 
его счастье и не его жизнь. Возвращаться в кровать не хочется, Чон тушит 
сигарету и глубоко вздыхает, всматриваясь в паутинку улиц под собой. Город 
медленно оживал для ночной жизни, а брюнет так же медленно умирал в душе 
от того, что отрывает от себя нечто важное. Скорее всего, зря он затеял эти 
шутки с истинностью, знал ведь, что так просто не отпустит. Как наркотик. А 
теперь сам остался со своими проблемами. Понимал это чувство. Принимал.
***
Тэхёну снился парк. Полный зелени и душистых цветов, он внушал Тэхёну 
спокойствие. Его ступни утопали в мягкой траве, пока он наслаждался солнцем. 
В парке было тихо, только он прогуливался среди деревьев. Он шел к кому-то 
важному — у Кима от радости и нежности щемило в груди, он не знал, куда себя 
деть от волнения. Наконец, вдалеке показалась высокая фигура. Тэхён 
улыбнулся, ускоряя шаг. Не сомневался, что через пару минут окажется в 
крепких объятиях, окруженный родным запахом. Сможет глубоко вздохнуть, 
провести носом по шее, почувствовать кожей тот самый взгляд. Стать 
счастливым. А потом просыпается, думая о своем сне.
— Чонгук… — открыв глаза, первое, что произносит блондин — имя своего 
истинного. Чертово совпадение или простая случайность — кто ее знает. Он 
шарит рукой по второй половине кровати и, натыкаясь на горячее тело, 
облегченно выдыхает. Альфа выглядит так, будто не спал всю ночь, и теперь 
его, кажется, не разбудит ни один будильник. Но вставать нужно, поэтому Ким 
вытягивает ноги, принимает сидячее положение, а затем добирается сначала до 
душа, а после и до кухни. Словно бы всегда жил здесь. Делает чай для себя, 
39/101

---

крепкий кофе — для брюнета, высматривает в холодильнике продукты и 
чертыхается, когда не находит ничего из того, из чего можно приготовить 
завтрак. Точно, они заменили поход в магазин сексом в машине по инициативе 
Тэхёна. От воспоминания к щекам приливает краска. Так это оставлять нельзя; 
Тэхён смотрит на часы, понимая, что встал довольно рано и время ещё есть. 
Собирается быстро, берет с собой ключи Чона и идет в ближайший магазин, где 
закупается по полной — от простых яиц и молока до икры и морской капусты. 
Продуктов так много, что Тэхён еле умещает их в два пакета, благодаря богов за 
то, что до квартиры можно добраться на лифте. С машиной и Чонгуком на 
подхвате было бы еще легче. Альфа похож на тех, кто будет за своего омегу 
переживать всегда. Запрещать зимой гулять без шарфа, всегда забирать по 
вечерам с работы, не разрешать во время беременности поднимать пакеты с 
продуктами. Сейчас бы это не помешало.
На кухне омега разгребает купленное, мурлыкая себе что-то под нос, кладет 
что-то в холодильник, что-то — на полки, которые раньше были пустыми. Быстро 
сооружает незамысловатый завтрак из яичницы с беконом и тостов с вишневым 
джемом, попеременно с этим стараясь вспомнить тему лекции, которую ему еще 
предстоит вести сегодня. А затем идет будить Чонгука, что, на самом деле, 
делать не хочется — брюнет спит, как милый ребенок (с потрясающим телом), 
тут остается разве что умиляться и прижимать ладони к щекам.
Ким наклоняется, сначала целуя альфу в чуть шершавую щеку, проходясь по 
шраму, а затем — в губы, нежно и коротко. Не сомневаясь, что этого более чем 
достаточно, выпрямляется и поправляет ворот свитера (к сожалению, не 
чонгуковского, а уже своего).
— Хотел разбудить тебя отменным минетом, но подумал, что тогда ты точно не 
захочешь никуда выходить, — губы трогает легкая ухмылка. — Так что за мной 
должок. С добрым утром, завтрак на столе — жду тебя на кухне, — говорит он, 
замечая сонную улыбку и довольный взгляд на себе. Нравится.
Неожиданно звонит телефон. Тэхён смотрит на имя Юнги и с легкой улыбкой 
отвечает, облокачиваясь на столешницу, пока альфа не вышел к завтраку.
— Да, хён? Что такого случилось, что ты звонишь мне так рано?
— Мне звонил Сону, — голос у Юнги хриплый, словно бы он заболел или же 
хорошенько ночью развлекся. Он кажется сонным, но Тэхёна пробивает дрожью 
от его слов. — Все в порядке? Он опять спрашивал, где ты, с намеком на то, что 
ты врешь.
Тэхён одновременно злится, но в этот раз Сону прав. Ким врет, но до этого не 
врал ни разу, но постоянно слышал эти глупые подозрения от альфы. Сейчас 
пришло осознание, как же сильно это его раздражало!
Мин тихо спрашивает: «Все в порядке?», а блондину хочется смеяться 
истерично. Потому что нет, не в порядке. Он нашел своего истинного, а затем 
пришел к нему в течку, и теперь они трахаются, почти живут вместе, и это все 
абсолютно ненормально. Их поведение ненормально! Их тяга к друг другу на 
ослабевающую течку ненормальна! А еще Чонгук его студент.
Но Тэхён лишь говорит, что все хорошо и сбрасывает вызов, откидывая 
мобильный на столешницу. Он сам в это ввязался, некого в этом винить. Даже не 
40/101

---

спросил у Юнги, все ли хорошо с его здоровьем.
Встать у Чонгука получается с трудом и он бы с удовольствием прогулял 
пары, но Тэ ждёт на кухне, и упустить этот момент ну как-то совсем не хочется. 
Не видя смысла сразу же одеваться, он плетется на завтрак лишь в одних 
джинсах, с удивлением отмечая непривычный для его завтраков аромат. Ким 
что-то вытирает на столешнице, чем Чонгук пользуется, ловя его за пояс и 
коротко целуя в шею. В таком положении вполне можно было бы доспать, но все 
же рисковать не стоит. Тэхён же немного расслабляется. Делал ли Сону хоть раз 
так по утрам?
— Ты ограбил соседнюю квартиру? Когда ты успел сходить в магазин? — Чон 
усаживается за стойку, двигая к себе тарелку. Он довольно давно не ел 
домашней еды, и сейчас это казалось особым случаем, а не обычным завтраком. 
— Оказывается мне повезло: мой омега умеет готовить, — «истинный», он не 
добавляет, потому что Тэхён чуть больше, чем простая связь, но гораздо 
меньше, чем пара. — Спасибо, детка, ты чудо.
— Глупый альфа, — усмехается Тэхён, прибираясь по мелочи после готовки. 
— Ешь молча, пока мы не опоздали.
Чонгук успевает выловить его на ходу за пояс, чтобы коротко чмокнуть через 
свитер в живот, и продолжает завтрак, понимая, что ему не помешает повторить 
все перед лекциями, к которым он, разумеется, не готовился. Ему и не надо.
Одеваться все же приходится в более закрытое, потому что у Тэхёна шея в 
засосах, Чонгук не лучше, поэтому ему приходится натянуть водолазку с 
высоким горлом.
Чонгук ещё в машине отмечает, что у них есть несколько минут на то, чтобы 
задержаться, поэтому все эти минуты тратит на поцелуи, удовлетворённо 
отмечая опухшие губы, лихорадочный румянец и блеск в тэхеновских глазах. Он 
выглядит довольным. Останавливается он через улицу с другой стороны парка 
от института, там и оставляя машину. Идти вместе не стоит, но в парке и не 
одна дорожка.
Чон перед входом одними губами говорит: «увидимся», когда они 
встречаются взглядом в фойе, и удаляется на экономику, желая, чтобы этот 
день закончился быстрее.
Проходит половина дня, когда к Тэхёну уже успевает подойти большая часть 
коллег — кто-то говорит, что он хорошо выглядит, кто-то спрашивает, что 
хорошего случилось у омеги, что он так светится. Ким лишь смущенно 
улыбается и отнекивается, ссылаясь на хорошее настроение. Даже лекции 
проходят как-то легко, быстро, студенты не раздражают, время не тянется, 
словно жвачка — блондин подавляет в себе желание напевать под нос, а затем 
ставит какому-то везунчику хорошую оценку, которую он, к слову, ничем не 
заслужил. Просто так звезды сложились.
Вечером, правда, парень понемногу начинает уставать от уже которой по 
счету лекции — темы разные, а помнить надо все, к тому же еще и растолковать 
это студентам. Ещё и Юнги на работе не появился, видимо, выходной взял. 
Поэтому на последней паре Ким раздает листы с тестом на дом и заканчивает 
лекцию на пятнадцать минут раньше. Оставшееся время он тратит на 
41/101

---

невкусный кофе из автомата и разговоры с преподавателем ботаники — 
пожилым альфой с хорошим чувством юмора и нестандартным мышлением. Они 
успевают обсудить многое. Чем Киму так полюбился этот человек, так это тем, 
что он единственный, кто не выспрашивает, не выведывает ничего о его личной 
жизни, не заводит шарманку по типу «тебе уже 27, пора детей заводить…».
Блондин смотрит на часы и прощается с альфой — у Чонгука вот уже минут 
пятнадцать как закончились пары. Они договорились встретиться неподалеку, 
так что омега быстро собирается и выходит из здания, переходя дорогу и 
замечая знакомую машину. Озирается по сторонам, убеждаясь, что никакой 
слежки за ними нет (и это уже походит на паранойю), а затем открывает дверь и 
садится на переднее сидение — улыбнувшись, целует брюнета в щеку. Давно он 
не чувствовал себя таким удовлетворенным и довольным. Сону не забирал его с 
работы, да и не выглядел счастливым при его появлении. Скорее, дежурно 
улыбался. Чонгук же смотрит на него с удовольствием.
— Извини, что задержался. Я соскучился, — в салоне тепло, и Ким понемногу 
расслабляется, с наслаждением вытягивая ноги и выдыхая. Переживания рядом 
с этим альфой отходят на второй план.
— Я не долго тебя ждал, все хорошо, — Чонгук смотрит на блондина. У него 
лёгкий румянец на щеках, и Чон не знает, от мороза это или от того, что именно 
так обычно выглядят счастливые и всем довольные омеги. В любом случае тот 
снова коротко его целует, и Чонгуку бы напомнить ему, как нужно правильно 
его целовать, но они все ещё недалеко от института, а потому он лишь тихо 
отвечает, что тоже скучал, и выезжает с парковки. — Ну что, домой или у тебя 
какие-то ещё планы? Может, хочешь в магазин зайти? — альфа смотрит на часы, 
пока останавливается на очередном светофоре, говоря, что у них ещё полно 
времени. Скоро праздники, Чонгук смотрит в окно на блестящие витрины и 
вздыхает, словно ощущая эту атмосферу. Он впервые будет праздновать в 
другом городе, если будет вообще. Может, брат присоединится. — Мой папа не 
любит рождество, — неожиданно говорит он, не отвлекаясь от дороги. — У него 
в детстве собака умерла в это время. Поэтому он не разрешал мне никого 
заводить.
— Сону… — Тэхён неожиданно запинается, но успокаивается глубоким вздохом 
и прикосновением к чужой руке. — Он тоже не хочет заводить никого. Всегда 
хотел какую-нибудь маленькую собачку. Чтобы можно было одинокими ночами с 
ней обниматься.
— Как тебя такого можно одного оставить? Кажется, я бы ревновал тебя даже к 
собаке.
Они оба замолкают, понимая, что разговор вплотную подошёл к опасной 
теме. Тэхён смотрит в окно, рассуждая про скорый первый снег, Чонгук отвечает 
ему легкими фразами. Оба стараются делать ненапряженный вид, но всё же 
думая о том, что вырвалось наружу.
Когда они поднимаются в квартиру к Чону, альфа обнимает его за талию, 
заставляя поставить сумку на пол. В квартире холодно — он забыл закрыть окно, 
но Тэхён дарит тепло, когда находится рядом. Он напоминает про нормальный 
поцелуй и улыбается. — Тебе не нужно ничего забрать из… своего дома? Или 
магазин? Сейчас начнутся выходные, и я бы предпочел из дома лишний раз не 
выходить, — Чонгук ведет его за собой и сбрасывает сумку с конспектами возле 
42/101

---

кровати, смотря на смятую постель, которую обычно всегда убирал перед 
уходом. Снова тяжело вздыхает. Тэхён ломает весь его порядок и устои в жизни. 
Даже такими мелочами. — Можем прогуляться и заодно выпить кофе по дороге. 
Если, конечно, ты сейчас выпьешь таблетки, и я смогу тебя вообще отпустить 
куда-либо за пределы этой квартиры.
— Надо напоминать тебе закрывать окна перед выходом, — Тэхён неожиданно 
хмурится и ежится от холода, посильнее натягивая рукава свитера на пальцы, 
тем самым немного согреваясь. Выпутывается из объятий, а сам идет в 
гостиную, дабы закрыть окно. Чонгук что-то говорит про вещи и прогулку, и Ким 
весьма невежливо прерывает его мягким:
— Иди сюда, — и, не дожидаясь, притягивает к себе альфу и прижимается к его 
губам своими в сначала детском, невинном поцелуе, который после углубляет, 
языком вторгаясь в приоткрытый рот, кусая, оттягивая нижнюю губу до первых 
проступивших алых капель, которые сам же и слизывает. Чонгук плотно 
обнимает его за талию, сжимает крепко, как главную свою драгоценность. Ким 
отстраняется, тяжело дыша и понимая, что возбудился от одних лишь поцелуев. 
Как подросток, ей-богу. — Так правильно? — тянет чуть хрипло, касаясь живота 
брюнета и чуть задирая кофту, чтобы прикоснуться к участку обнаженной кожи. 
В голове — ни единой связной мысли, и так бывает всегда, когда Чонгук рядом, в 
непосредственной близости от блондина. А тут еще и его запах — Господи, дай 
Тэхёну сил с этим справиться. Дай ему сил справиться с собой и своими 
чувствами, бьющими через край. — Домой мне не нужно, я могу купить все 
необходимое, — мысль о том, чтобы хоть раз за эту неделю посетить, на 
минуточку, свою собственную квартиру, не приносит ожидаемой радости — Тэ 
банально не хочет оставаться один. Не хочет туда возвращаться, где постоянно 
видел лишь прохладные улыбки, подозрительные взгляды и мнимую 
стабильность взрослой жизни. Неужели он не может всегда так наслаждаться 
ей, как сейчас? — Но прогуляться можно. Нам все еще нужно в аптеку, раз мы не 
собираемся никуда выходить на этих выходных.
Омега оттягивает горловину свитера вниз, обнажая темные пятна, которые 
точно станут полноценными засосами. Повезет еще, если сойдут за неделю — 
или же за пару дней до приезда Сону, если Чонгук вдруг захочет поставить 
новые. Если вдруг Тэхён попросит его это сделать.
— Хочу опробовать все поверхности в этой квартире, — буднично говорит, хотя 
взгляд моментально темнеет от возбуждения, а язык то и дело проскальзывает 
меж пухлых губ. Хочется сказать — к черту аптеку, прогулку, к черту всё. Он 
хочет, мечтает быть свободным подростком, чтобы просто быть рядом с Чоном. С 
таким, который так крепко обнимает, гладит по пояснице и волосам, чуть ли не 
на руках носит, смотря до чёртиков влюбленным и собственническим взглядом. 
Тэхёну кажется, что и он сам не лучше.
— Ты потрясающий, — Чонгук перехватывает его руку, целуя костяшки пальцев, 
а потом подсаживает его на ту же стойку, где еще вчера Тэхен стонал от 
удовольствия, а утром они мирно завтракали. Тэхён легко смущается и опускает 
глаза. Вжавшись между разведенных омежьих ног, Чон тратит минут пять на 
поцелуи, стараясь заставить себя его отпустить. Вряд ли у него найдется целая 
пачка презервативов, а значит им действительно нужно в аптеку. Но только не 
сейчас. — Раз уж речь зашла о поверхностях…
Они весь день были в институте, где куча других запахов, тем более, альфа 
43/101

---

успел сыграть в баскетбол, а потому забытый вчера душ казался отличной 
перспективой. Чонгук стащил с него свитер, все же говоря, что чонгуков ему 
идет больше. Тэхён в его большой одежде выглядит более чем соблазнительно и 
одомашнено.
— Как насчет того, чтобы опробовать сначала мою ванну, а после аптеки и 
остальные? — Чонгук на пол ему встать не позволяет, усаживает к себе на пояс, 
проходясь губами по засосу на ключице. Омега доверчиво откидывает шею и 
тяжело дышит, в сладком напряжении прикрывая глаза. От него больше не 
пахло никем другим. Только Чонгуком. Альфа стягивает с него джинсы, целуя 
молочные бедра, и подталкивает под душ, включая воду.
Тэхён в любом виде красивый. Притягивает взгляд, заставляет забывать о 
других делах и желаниях, кроме как прикоснуться. Кроме как быть рядом 
всегда. Ни с кем не делиться. Брюнет легко прикусывает тонкую кожу на шее и 
скользит руками вместе с водой по худым бокам. У него кожа краснеет то ли от 
прикосновений, то ли от непонятного смущения, то ли от температуры воды, но 
в любом случае это, кажется, становится очередным чонгуковым фетишем. Как 
родинка на кончике носа. Как светлые, чуть длинноватые волосы. Как сам Тэхён 
в целом, и он почти уверен, что после того, как они разойдутся на конец течки, 
альфа будет спать лишь с подобными. Для Тэ всё проще, а Чонгук просто 
наслаждается теми моментами, когда может быть не с подобием, а с 
оригиналом. Должен ли он уступать? Он ведь видит его взгляд и… Чонгуку 
прямо сейчас хочется сказать, что он его не отпустит.
Тэхён идею абсолютно точно поддерживает, настолько, что сам с 
удовольствием притягивает к себе альфу, обвивая его всеми конечностями, как 
коала — полюбившееся дерево. Сравнение забавное, и Тэ хихикает тихо, а затем 
резко становится не до смеха. Он раздевает Чонгука сам, открывая раз за разом 
новые участки кожи, едва ли не облизываясь, глядя на молодое, крепкое тело. 
Неудивительно, что за мальчишкой омеги бегают — Тэхён бы и сам побегал, не 
будь у него пары и будь он на несколько лет младше. Снимая черные боксеры, 
Ким не может сдержать стона — Чонгука хочется настолько, что иногда даже 
страшно. Их связь с каждым разом становится все сильнее, и блондин уже не 
сомневается в том, что разорвать ее будет непросто и болезненно для обоих.
— Пиздец, ты хотя бы сам осознаешь, что выглядишь как ходячий Аполлон? 
— это звучит почти как упрек, мол, прекрати быть таким красивым. Прекрати 
быть таким красивым для меня.
А потом омега, выпутываясь из крепких объятий, опускается на колени, 
глядя на брюнета снизу вверх. Положение, для некоторых показавшееся, 
возможно, унизительным, Киму нравится — он знает, что нужно делать, чтобы 
его истинному было приятно, знает, как сделать так, чтобы он хрипло стонал и 
тяжело, прерывисто дышал. И не собирается упускать такой шанс. Просто 
потому что ему нравится, когда Чону приятно.
Он обхватывает пальцами член альфы, большим пальцем размазывая 
выступившую смазку, после слизывая белесую жидкость — не разрывая при 
этом зрительного контакта. У Чонгука почерневшие от возбуждения глаза. 
Целует головку, лижет рельефный ствол, от основания до самого кончика, 
щедро увлажняя слюной. Потом вдруг отстраняется, трется кончиком носа о 
бедро, испытывая неимоверный кайф от происходящего, а затем резко сам 
насаживается ртом на член, пропуская глубоко в горло, не давясь и спокойно 
44/101

---

подавляя рвотный рефлекс. Прерывает свое увлекательное занятие ненадолго, 
только чтобы посмотреть на Чонгука, который, кажется, терял связь с этим 
миром — настолько расфокусированным был его взгляд в этот момент. От губ 
парня до члена брюнета тянулась тонкая нить слюны — и, о да, Тэхён пусть и не 
знал, как выглядит со стороны, но был уверен, что предназначенному его вид 
нравится. На то они и истинные.
Чонгук абсолютно точно признает, что проиграл. Потому что доводить Тэхёна 
до ярких и неповторимых оргазмов — ничто, по сравнению с тем, что сейчас сам 
омега вытворяет своим языком. Чон теряет какие-либо мысли, не в состоянии 
даже сфокусировать взгляд на его лице. Ответить тоже не выходит, потому что 
в голове по-прежнему пусто. Он тонет в ощущениях, в этом бесстыдном прищуре 
кофейных глаз. Выходит лишь низко простонать, опуская голову, и опереться о 
стену, наблюдая за улыбкой Кима до сумасшествия пошлой и хищной. Чон 
понимает, что именно в этот момент хищник и жертва поменялись местами.
— Ты же хочешь кончить, верно? — голос, обволакивающий сознание, глубокий и 
низкий — блондин и сам возбужден до предела, но сейчас его задача и главная 
цель — довести Чонгука до головокружительного оргазма. Такого, какой он вряд 
ли испытает с другими и запомнит надолго. Он не хочет, чтобы он когда-нибудь 
ощутил что-то подобное с другим. — Так кончай, — и улыбается совершенно 
бесстыдно, смотрит с прищуром. Это — его маленькая победа над Чонгуком.
Тэхён берет член в кольцо длинных пальцев, делая движения вверх-вниз, 
резкие, без намека на нежность, которой и не хотелось.
Оргазм оглушает на минуту минимум. Чонгук ловит перед глазами яркие 
фосфены, держа Тэхёна за мокрые волосы, чтобы тот не опускал голову. Открыв 
глаза, он лишь усмехается, смотря на него потемневшим взглядом.
— Тебе не хватает лишь камеры, — брюнет размазывает попавшие на его губы 
белесые капли и все так же за волосы тянет вверх, заставляя подняться. 
Приближается ближе, почти прикасаясь к пухлым губам, но лишь снова 
усмехается, поворачивая его к себе спиной. — Мне нравится, когда ты такой, — 
проговаривает альфа, задевая губами его ухо, а рукой скользит по 
позвоночнику, проскальзывая пальцами внутрь, чтобы подразнить. Тэхён по 
итогу прошедших дней достаточно растянут, чтобы Чон не заботился о его 
растяжке.
Сейчас все иначе. Обстановка накалена до предела, и дело даже не в 
горячей воде, потоком льющейся им на голову. Просто никаких нежностей и 
грубые игры — сначала Тэхён доводит Чонгука до оргазма, издеваясь над ним, 
как может. Теперь сам брюнет, видимо, решает поиграть, потому что 
ожидаемого поцелуя не происходит, а омега оказывается вдавлен в холодную 
стенку. Чувствует в себе длинные, горячие пальцы и стонет разочарованно, 
когда Чон вытаскивает их. Он входит одним резким толчком, держа Кима за 
светлые пряди, чтобы периодически тянуть на себя, заставляя прогнуться почти 
до хруста в позвоночнике. Конечно, никакой подготовки им не нужно, поэтому 
через несколько секунд Тэхён всхлипывает и громко стонет от того, насколько 
сильно член альфы распирает его изнутри. Чонгук тянет его за волосы, до 
легкой боли, которая даже приятна — Ким как-то раньше не задумывался о 
собственных мазохистских наклонностях. Омега прогибается в спине, опираясь 
ладонями о стену, чувствуя, как вода льется на спину, а сзади к нему 
прижимается не менее разгоряченный Чонгук. В ванной становится слишком 
45/101

---

жарко: стеклянные перегородки запотевают, а от стен легким эхом отражаются 
громкие стоны старшего — тот не видит смысла в том, чтобы сдерживать себя. 
Парень сам подается бедрами назад, насаживаясь на член младшего, до упора, 
до ярких искр перед глазами. Тэхён кусает собственные губы, прокусывает 
нежную кожицу до крови, чувствуя металлический привкус во рту и дрожа от 
очередного сильного толчка, при каждом из которых Ким сильнее прижимается 
к стене, теряя опору и, кажется, немного рассудок — в голове яркими буквами 
лишь одно имя, жирным курсивом в тысячу, а то и больше строк. Он хватается за 
его шею, прижимаясь спиной.
— Укуси меня, Ч-Чонгук… — это, кажется, точка невозврата — Тэхён, как в бреду, 
просит о метке от истинного. Самой настоящей, после которой и без того 
прочная связь станет неразрывной. После которой он не сможет принадлежать 
другому.
Тэхён заставляет терять любые разумные мысли. Чонгук не хочет и не может 
думать о чем-то кроме этого блондина, что так безбожно громко и сладко 
стонет, позволяя себя не сдерживать. Чон не может думать здраво, но когда тот 
просит о метке, все же немного трезвеет. Но мысли о том, чтобы отказать, 
просто нет. Пускай это порыв от омеги, пускай эгоистично со стороны самого 
брюнета, но он тоже может оправдать себя порывом. Может соврать, может… 
Он хочет это сделать. Проведя языком дорожку от лопатки, парень коротко 
целует изгиб шеи и почти без замедления впивается в чужую шею, закрывая Тэ 
рот, чтобы сдержать вскрик. Альфа широко зализывает оставленный укус, 
собирая губами брусничные капли — оставшееся делает вода.
Тэхён не ожидал, что будет так больно. Он чувствует, как кожа рвется под 
натиском чужих зубов, чувствует что-то теплое на шее, не сомневаясь, что это 
кровь.
В этот раз выйти из него вовремя получается с трудом, но Чонгук уже не 
удивляется — с Тэхёном у него всегда так. Резко, неожиданно, но до безумного 
идеально. Он утыкается носом в его шею, изредка целуя свою метку. Осознание 
приходит медленно, как и к Тэхёну. То, что он пометил своего истинного, даже 
не находясь с ним в отношениях (мало того, тот ещё и встречается с другим), 
даже не кажется необычным. В конце концов их связь была нерушима и сейчас 
просто дошла до того узелка, который скрепляет две нити, затягивая его 
плотнее.
— Как ты? — Чон разворачивает Тэхена к себе, убирая мокрую чёлку с лица и 
почти невесомо целуя в уголок глаза. Должно быть, это действительно больно. 
Не понятно, вода это или слёзы от довольно грубой раны на плече, но альфа все 
ещё оправдывает себя тем, что Тэ попросил сам. Осталось только решить, что 
будет в итоге. Что они будут делать. Но решать ничего не хочется. Парень легко 
поглаживает его по пояснице и тянется за полотенцем, чтобы прижать к ране, 
не отрывая взгляда от пятна, расползающегося по шее старшего. — Что… 
Теперь? — Чонгук спрашивает с запинкой, потому что где-то в глубине души 
боится услышать ответ.
Когда Чонгук растерянно спрашивает, что теперь они будут делать, Ким не 
может ответить на этот вопрос. С одной стороны, все очевидно — они истинные, 
Чонгук пометил его, а значит блондин теперь априори является его омегой — 
метка точно не сойдет, учитывая, что они постоянно вместе с начала течки. 
Учитывая, что оба так к друг другу тянутся. С другой стороны…
46/101

---

Тэхён сползает по стене вниз, отталкивая от себя руки брюнета. Устремляет 
на него полный отчаяния взгляд и шепчет, прижимая ладонь к шее:
— Мы идиоты, Чонгук, вот что. Я — потому что сам попросил, ты — потому что не 
отказал. Поддались гребанному порыву, чтоб его, — омега мысленно воет и 
испытывает желание разбить себе голову об белоснежный кафель — так и то 
будет меньше проблем. — Я не знаю, что теперь, Чонгук! Это сумасшествие 
какое-то… Ты же еще учишься, я твой преподаватель, я старше, я не твой, мы не 
вместе…
Метка пульсирует и болит, но это ничто по сравнению с тем, что сейчас 
испытывает сам Тэхён. Чувствует, как чужой феромон растекается под кожей. 
Он с удивлением понимает, что плачет, хоть вода и смывает дорожки слез. Уже 
не от боли. Ее можно стерпеть — это ведь метка его альфы, любой омега ждет 
ее. Любой хочет чувствовать себя защищенным и любимым, чувствовать, что 
принадлежишь одному единственному. Ким Тэхён, несгибаемая личность, 
человек, привыкший полагаться на себя и не доверять другим, плачет перед 
истинным, к которому так или иначе неумолимо влечет. Он тоже хочет 
принадлежать Чонгуку, как нормальный омега.
— Нам нужно остановиться, — глухо говорит, не поднимаясь с пола, а затем 
горько усмехается. Какое там «остановиться», когда это уже невозможно. Он 
понимает это. И Чонгук тоже.