Санкт-петербургский государственный

1. Соотношение устной и письменной речи (постановка вопроса в языкознании)
Вопрос о соотношении устной и письменной речи (соответственно устных и
письменных текстов) является фундаментальным в языкознании. Традиционно признается
первичность устной формы и вторичность письменной формы речи. Этот вывод был для
подавляющего большинства языковедов настолько очевидным, что их высказывания по
этому поводу давно стали афоризмами.
Великий В. Гумбольдт, разбирая особенности восприятия устной речи глухонемыми,
заключает: «Их пример показывает также, насколько глубока и неразрывна связь между
языком и письмом, даже если она не поддерживается звуком» (Гумбольдт 1984: 85). Для него
вывод о первичности устной формы речи очевиден, потому что «языковые знаки — это
всегда звуки» (там же: 302).
Другой знаменитый немецкий ученый Г. Пауль так говорит о соотношении устной и
письменной речи: «Языковед никогда не должен забывать о том, что любой письменный
памятник еще не есть сам язык, что, прежде чем оперировать тем или иным материалом, его
сначала надо подвергнуть обратному преобразованию» (Пауль 1960: 441). И далее: «Письмо
относится к языку примерно так, как черновой набросок к тщательно выписанной картине в
красках» (там же: 445).
Эту проблему не обошел своим вниманием и Ф. де Соссюр: «Язык и письмо суть две
различные системы знаков; единственный смысл второй из них — служить для изображения
первой; предметом лингвистики является не слово звучащее и слово графическое в их
совокупности, а исключительно звучащее слово. Но графическое слово столь тесно
переплетается со словом звучащим, чьим изображением оно является, что оно в конце
концов присваивает себе главенствующую роль; в результате изображению звучащего знака
приписывается столько же или даже больше значения, нежели самому этому знаку. Это все
равно, как если бы утверждали, будто для ознакомления с человеком полезнее увидеть его
фотографию, нежели его лицо» (Соссюр 1977: 62-63).
Приведенные выше колоритные высказывания классиков мирового языкознания как
нельзя лучше иллюстрируют основную тенденцию в решении фундаментального вопроса о
соотношении устной и письменной форм речи. Эту традицию продолжают видные
представители новейшей лингвистики. Так, Л. Р. Зиндер говорит по этому поводу
следующее: «...чисто письменная форма речи — это фикция. Пока речь зафиксирована в
оптических знаках и не воспринимается человеком, она остается мертвой материей.
Подлинной речью она становится лишь тогда, когда имеет место акт коммуникации, когда
текст читается, т. е. когда он хотя бы мысленно озвучивается» (Зиндер 1982: 21). Ю. В.
Рождественский считает, что «источником и началом языка являются звуки»
(Рождественский 1990: 145).
Вместе с тем ученые не могут игнорировать исключительную роль письма в истории
и культуре человеческого сообщества. К тому же они отмечают постоянно растущую роль
письменного языка в современной жизни. При этом обращает на себя внимание такое
парадоксальное явление: письмо и письменная коммуникация, играя важную роль во всех
сферах повседневной жизни нашего общества, приобретают центральное значение для всех
научных дисциплин в силу своей способности непосредственно передавать, хранить и
накапливать научную информацию. Но именно в языковедении, т. е. науке (!) о языке,
письменная форма речи однозначно признается вторичной формой коммуникации. Тем
самым важность письма и письменной коммуникации как бы отодвигается на задний план.
Справедливости ради необходимо заметить, что история лингвистики дает немало
свидетельств тому, насколько по-разному оценивалось соотношение между устной и
письменной формами речи в различные эпохи, притом иногда с прямо противоположных
позиций. И если в наши дни вряд ли кто-либо возьмется оспаривать факт генетической
первичности устной формы речи по сравнению с письменной речью, то ранее в науке не
было такого единодушия в данном вопросе.
В Александрийский период (III-II вв. до н. э.) учение греков о языке опиралось
главным образом на письменные тексты. Соответственно устная речь считалась зависимой и
производной формой от речи письменной (Лайонз 1978: 28). Это убеждение еще более
укрепилось в средние века, когда на главенствующие позиции в области образования, науки
и культуры выдвинулась латынь, являвшаяся, прежде всего языком письменности. Что же
касается устной латыни, то в разных странах были приняты разные способы произношения.
Этот факт казался подтверждением традиционных воззрений, согласно которым письменный
язык главенствует над устным (там же: 32-33).
В эпоху Возрождения образцом латыни ученые считали язык Цицерона, а литературу
классической древности принимали за источник всех культурных ценностей цивилизации.
Всю энергию они обратили на собирание и публикацию текстов классических авторов (в
особенности после изобретения в конце XV в. книгопечатания). Подлинным языком по-
прежнему считался литературный язык (литературный язык буквально означает письменный
язык от лат. littera 'буква, письмо'; мн.ч. litterae 'буквы, письменность'), а за настоящую
литературу, изучавшуюся в школах и университетах, принимались лишь те произведения,
которые продолжали классическую традицию (там же: 35). В эпоху романтизма,
отвергавшего классические каноны античности, а также в бурные времена массовых
национальных движений (например, в Германии) традиционные взгляды на сущность и
соотношение устной и письменной форм речи нередко менялись на прямо
противоположные: устная «речь народа» (die gesprochene "Sprache des Volkes") признавалась
образцом первородного, прекрасного и полного сил народного духа, а письменная речь
рассматривалась как нечто слабое, блеклое и чуждое (Kleine Enzyklopadie Deutsche Sprache
1983: 371).
Научные споры о сущности и соотношении устной и письменной форм речи
приобретают в настоящее время особый интерес в связи со стремительным развитием
средств массовой информации и компьютерной техники, сдвигающих привычные рамки
представлений о возможностях использования той и другой формы коммуникации. Как
показывают социолингвистические исследования, «язык массовой коммуникации» — это
образец «синкретического по соотношению элементов устной и письменной речи единства
литературного языка» (Трескова 1989: 142). При этом особо подчеркивается, что «роль
устных средств массовой коммуникации в современном обществе еще недостаточно
осмыслена и использована в плане сохранения, распространения и развития национальных
языков и культур» (там же: 141).