354
пробуждается и выделяется великая душа, некий образ из безобразного,
ограниченное и преходящее из безграничного и пребывающего. Она расцветает
на почве строго ограниченной местности, к которой она и остается привязанной,
наподобие растения. Культура умирает после того, как эта душа осуществит
полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств,
государств и наук и, таким образом, вновь возвратится в первичную душевную
стихию. Ее
жизненное существование, целый ряд великих эпох, в строгих
контурах отмечающих постоянное совершенствование, есть глубоко внутренняя,
страстная борьба за утверждение идеи против внешних сил хаоса и внутренней
бессознательности, где угрожающе затаились эти противоборствующие силы. Не
только художник борется с сопротивлением материала и уничтожением идеи
внутри себя. Каждая культура находится в глубоко символической связи с
материей и пространством, в котором и через которое она стремится
реализоваться. Когда цель достигнута и идея, т.е.
все изобилие внутренних
возможностей, завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг
застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее надламываются - она
становится цивилизацией. И она, огромное засохшее дерево в первобытном лесу,
еще многие столетия может топорщить свои гнилые сучья. Мы наблюдаем это на
примерах Египта, Китая, Индии и мусульманского мира. Так, античная
цивилизация времен империи необъятно разрасталась с кажущейся юношеской
силой и изобилием и отнимала воздух и свет у молодой арабской культуры
Востока.
Таков смысл всех падений в истории, к числу которых принадлежит
наиболее отчетливо рисующееся перед нами «падение античного мира», и мы
уже сегодня определенно ощущаем вокруг
нас первые признаки того,
касающегося нас самих и по течению и длительности вполне тождественного с
первым события, которого заполнит первые века ближайшего тысячелетия и
которое будет «падением Запада». Всякая культура переживает возрасты
отдельного человека. У каждой имеется свое детство, юность, возмужалость и
старость…
Культура и цивилизация - это живое тело души и ее мумия…
Переход от культуры к цивилизации протекает в античности в IV столетии,
на Западе в XIX. С этого момента ареной больших духовных решений становится
не «вся страна», как это было во время орфического движения и реформации,
когда, собственно, каждая деревня играла свою роль, а три или четыре мировых
города, которые всосали в себя все содержание истории и по отношению к
которым вся остальная страна культуры нисходит на положение провинции,
имеющей своим исключительным назначением питать эти мировые города
остатками своего высшего человеческого материала. Мировой город и провинция
- этими основными понятиями всякой цивилизации
открывается совершенно
новая проблема формы истории, которую мы сейчас переживаем, не имея вместе
с тем никакого представления о значении этой проблемы. Вместо мира - город,
одна точка, в которой сосредоточивается вся жизнь обширных стран, в то время
как все остальное увядает; вместо богатого формами, сросшегося с землей
народа - новый кочевник, паразит, житель большого города, человек абсолютно
лишенный традиций, растворяющийся в
бесформенной массе, человек фактов,
без религии, интеллигентный, бесплодный, исполненный глубокого отвращения к
крестьянству (и к его высшей форме - провинциальному дворянству),
следовательно, огромный шаг к неорганическому, к концу, - что значит все это?
Франция и Англия уже сделали этот шаг. Германия готовится его сделать. Вслед
за Сиракузами, Афинами, Александрией следует Рим. Вслед за Мадридом,
Парижем, Лондоном следует Берлин. Стать провинциями - такова судьба целых
355
стран, которые не входят в круг излучения этих городов, как некогда это было с
Критом и Македонией, а теперь - со Скандинавским севером...
Мировой город - это означает космополитизм вместо «отечества»,
холодный практический ум вместо благоговения к преданию и укладу,
научная
иррелигиозность в качестве окаменелых остатков прежней религии сердца,
«общество» вместо государства, естественные права вместо приобретенных.
Деньги в качестве неорганического абстрактного фактора, лишенного связи с
сущностью плодородной земли, с ценностями первоначального уклада жизни…
В мировом городе нет народа, а есть масса. Присущее ей непонимание
традиций, борьба с которыми есть борьба против культуры, против знати, церкви,
привелигий, династий, преданий в искусстве, границ познаваемого в науке, ее
превосходящая крестьянский ум острая и холодная рассудочность, ее натурализм
совершенно нового склада, идущий гораздо дальше назад, чем Руссо и Сократ, и
непосредственно соприкасающийся в половых и социальных вопросах с
первобытными человеческими
инстинктами и условиями жизни, то «anem et
circenses», которое в наши дни опять оживает под личиной борьбы за заработную
плату и спортивных состязаний, - все это признаки новой по отношению к
окончательно завершенной культуре и к провинции, поздней и лишенной
будущего, однако неизбежной формы человеческого существования…
По моему убеждению империализм, окаменелые формы которого вроде
египетской, китайской, римской империй, индийского мира, мира Ислама,
могут
просуществовать еще целые столетия и тысячелетия, переходя из рук одного
завоевателя к другому - в качестве мертвых тел, бездушных человеческих масс,
использованного материала истории, - следует понимать как символ начала
конца. Империализм - это чистая цивилизация. В его появлении лежит
неотвратимая судьба Запада. Энергия культурного человека устремлена во
внутрь, энергия цивилизованного - на внешнее. Поэтому в Сесиле Родсе я вижу
первого человека новой эпохи. Он являет собой политический стиль дальнейшего,
западного, германского, в особенности немецкого будущего. Его слова:
«Расширение, - это все» содержат в своей
наполеоновской формулировке
подлинную тенденцию всякой созревшей цивилизации. Это столь же применимо к
римлянам, арабам и китайцам. Здесь нет выбора. Здесь не имеет никакого
значения даже сознательная воля отдельного человека, или целых классов и
народов. Тенденция к расширению, - это рок, нечто демоническое и чудовищное,
охватывающее позднего человека эпохи мировых городов, заставляющее его
служить себе независимо от того, хочет ли он этого или не хочет, знает ли он об
этом или нет. Жизнь, - это осуществление возможностей, а для мозгового
человека остается одна только возможность распространения…
Do'stlaringiz bilan baham: 
