А. И. Дя тл ов о жи зни, на уке и чуме

7. БРАК ПО-КЫЗЫЛКУМСКИ
Работники противочумных организаций в большинстве случаев – люди 
с неустроенной жизнью. Каждый год 5–6 месяцев они проводят в экспе-
дициях: палатки, соленая вода, скучная еда, принудительное общество и 
отсутствие элементарных удобств. Теснейшее врастание в климат ланд-
шафтов с натурализацией до уровня первобытности. Конечно, особенно 
Синхронность в изменении размеров участков, охваченных эпизоотиями в Кызылкумах 
и в пустынях Туркмении. 1 – Кызылкумы; 2 – пустыни Туркмении

---

— 67 —
тяжело женщинам. Но вот что странно: текучесть кадров специалистов, 
приезжающих из самых крупных центров страны в какой-нибудь Тахта-
Купыр или Яманку, невелика. Конечно, уезжают, но немногие. Женятся, 
обустраивают жилища, рожают детей и живут десятилетиями. Но судьбы 
разные – обычные, романтические, экстравагантные, но бывают и тяже-
лые. А что может быть тяжелее одиночества, не добровольного, эгоисти-
ческого, алкогольного (что чаще у мужчин), а вынужденного, отвергнуто-
го или невостребованного из-за узости круга общения, предоставляемого 
экспедиционной жизнью и встречающегося почти исключительно у жен-
щин, здоровых, красивых, способных на любые лишения и подвиг. Другие 
такую жизнь вряд ли выдержат. Им бы семью. Такая женщина и в пусты-
не, и в тундре, и на Луне семейный рай организует. Но вот, перебирая в 
памяти знакомых мне женщин – противочумных работников, думаю, что 
не менее трети из них одиноки.
Во всем, даже в самом нелепом мире, все женщины хотят замуж, хотят 
семью, стремятся к счастью семейной жизни всем своим биологическим 
и социальным существом, ибо, как бы банально это не звучало, а смысла 
жизни без продолжения рода не бывает. Стремление к семье может быть 
так непреодолимо, что на пути к ней ломаются любые преграды, в чем бы 
они не были выражены. Об одном из таких эпизодов я здесь расскажу.
Женя Стрелкова, молоденькая лаборантка, была весьма привлекатель-
ной девушкой. Старательная в работе, она и в быту пользовалась всеоб-
щей симпатией. «Положил на нее глаз» и Нурулло, тридцатилетний шофер 
противочумного отделения, низкорослый, тщедушный таджик с нервно 
дергающимся лицом и скрюченными пальцами, что он вынес, видимо, из 
заключения, где пребывал не один раз. Нурулло преследовал Женю, пред-
лагал жениться, угрожал. Она по возможности избегала его. Весной 1960 г. 
их командировали в разные эпидотряды. В том отряде, где работала Женя, 
вторым врачом был Наум Исаакович Вольский. Холостой молодой человек 
лет тридцати, худой и носатый, очень скромный, тихий и добрый. Видимо, 
они с Женей и раньше симпатизировали друг другу, так как в отряде быстро 
сдружились. Ходили гулять неподалеку, много разговаривали, в общем, вза-
имная симпатия развивалась, и через месяц пребывания в отряде они реши-
ли пожениться. Вскорости Женя уехала из отряда, так как ее отозвали на 
другую работу. В это время я приехал в отряд и застал Наума счастливым. 
Он довольно глупо улыбался, пытался шутить, что-то мычал и размахивал 
руками. Словом, вел себя необычно и тут же признался, что по возвращении 
из отряда в Бухару у них с Женей будет свадьба. Я поздравил его и, конечно, 
вечером мы слегка обмыли помолвку.

---

— 68 —
На следующий день прилетел самолет из Ташкента. Привез бензин, 
питательные среды и очередного визитера из Алма-Аты – старшего 
научного сотрудника Тужуркину Марию Вениаминовну, которая инте-
ресовалась какими-то иммунологическими тестами на местных песчан-
ках и собиралась поработать в лаборатории. Я уехал в зоогруппу кило-
метров за сто от лаборатории и вернулся только через три дня. Наума 
было не узнать. Вялый, он сидел в углу палатки, уставившись в пустоту 
невидящим взглядом, не принимая участия в общем разговоре. Я улу-
чил момент и позвал его прогуляться. Только мы вышли, как тут же к 
нам присоединилась Маша Тужуркина. Она стала рассказывать мне, к 
каким интересным результатам они пришли с Наумом в решении каких-
то серологических проблем и, если бы не Наум, то она никогда бы до 
этого не додумалась. И вообще, она в восторге, и они с Наумом еще 
много чего наметили. При этом она многозначительно на меня посмот-
рела. Наум молчал. Его лицо с повисшим носом никаких внешних эмо-
ции не выражало. Если жизнь еще теплилась в его костлявой фигуре, 
то где-то глубоко. На следующий день я собирался уезжать в Бухару на 
легковой машине. Маша присоединилась ко мне и договорилась (убеди-
ла) начальника отряда отпустить с ней Наума, так как им нужно закон-
чить совместное исследование. Командировка Наума заканчивалась, а 
просьбы Тужуркиной были так настойчивы, что на следующий день мы 
вместе ехали в Бухару.
Вечером, в отряде, Наум нашел минутку и показал мне письмо от Нурул-
ло, которое было ему передано через какого-то чужого шофера и состояло 
из нескольких фраз на обрывке бумаги.
«Науму-еврею в Акбайтале»:
– 
Если ты, паскуда, не оставишь в покое сам знаешь кого, то мать род-
ную не видать, будешь ты лежать на бархане как суслик, что ты режешь, и 
кишки я тебе на очки намотаю. Я последний раз говорю. Нурулло.
Это изысканное послание он держал за кончик двумя пальцами и то 
только из-за того, что надо же его как-то держать.
– 
Так ты из-за этого скис?
– Не только. Ты знаешь, со мной что-то странное творится. Мария 
Вениаминовна как-то очень активно со мной работает. У меня такое впе-
чатление, что она чувствует себя моей невестой. Я не знаю, что мне делать?
Тужуркина была старше Наума на 6 лет. Из-за этого, или из-за энергич-
ного напора, но он называл ее на Вы и по имени-отчеству.
Я постарался его успокоить тем, что пока она не выходит за него замуж, 
что это зависит только от него и бояться ее не надо:

---

— 69 —
– 
Решай эти проблемы, как сам сочтешь нужным.
Ехали день, ночью отдохнули в эпидотряде в пос. Тамды. На следу-
ющий день вечером были в Бухаре. В дороге Маша вела себя по отно-
шению к Науму очень внимательно, всячески опекала его и улавливала 
малейшее желание, лишь только оно начинало зарождаться, с мастерс-
твом экстрасенса. Наум был в состоянии лягушки под неусыпным взгля-
дом ужа. В Бухаре мы с Наумом оказались соседями. Тужуркина ноче-
вала у него. Рано утром Наум пришел ко мне, сел в сторонке и, положив 
подбородок на ладонь, сказал:
– 
Она ушла на почту. Она говорит, что мы поженимся. Что делать?
– 
Если не хочешь жениться, так ей и скажи.
– 
Не могу. Я как-то не могу с ней разговаривать. Мария Вениаминов-
на оставила свой паспорт в Ташкенте, чтобы ей купили билет на самолет в 
Алма-Ату. Сейчас она узнаёт, можно ли расписаться по другому докумен-
ту, и тогда мы пойдем в ЗАГС.
Через час Тужуркина договорилась с начальником отделения В.В. Ков-
дышевым о предоставлении Науму отпуска по семейным обстоятельс-
твам. К вечеру, по справке из отделения, купила два билета на самолет в 
Ташкент и на следующий день утром они улетели.
Отец Наума, старый врач Исаак был удивлен. Он никак не ожидал от 
своего Нёмки такой прыти, но поинтересовался, почему жена старше него? 
Наум скорбно заломил руки и ответил отцу:
– 
Ты ничего не понимаешь.
Маша улетела в Алма-Ату оформлять свой отпуск. Она собиралась вер-
нуться в Ташкент через 2-3 дня, расписаться с Наумом и потом вдвоем 
лететь в Ялту отдыхать.
В это время Женя Стрелкова летела из Бухары в Ташкент. До нее дошли 
слухи, что Наума увозят. Слезно выпросив отпуск, она летела выручать 
Наума. Встреча их была трагической. Объяснить Наум ничего не мог, но 
говорил, что любит только Женю и жениться хочет на ней.
Когда старый Исаак узнал о Жене, у него затряслись руки:
– 
Ну вот и дожил я, до момента, когда сын стал устраивать мне злые 
шутки. Ты, что, многоженец? Что это за распущенность? Иди отсюда, 
видеть тебя не хочу.
С большим трудом Наум с Женей уговорили отца, так ничего толком 
ему не объяснив. В конце концов Исаак признался, что ему больше нра-
вится эта девушка, чем та. На следующий день появилась «та». Не было 
никакого скандала, Женя куда-то подевалась, Исаак сосал валидол и сидел 
молча, сжав виски ладонями. «Молодые» улетели в Крым.

---

— 70 —
Вот так образовалась новая семья. Детей у них не получилось. Противо-
чумные дела они бросили, переехали в другой город. Оба защитили докторс-
кие диссертации и живут вместе уже более тридцати лет. Через них в 1968 г. 
я познакомился с Николаем Владимировичем Тимофеевым-Ресовским. 
Несколько раз встречался с ним, а в 1975 г. Николай Владимирович должен 
был выступать оппонентом на защите мною докторской диссертации. Рез-
кое ухудшение зрения не позволило ему выехать в Саратов на защиту.