ис‑
кренний,
то есть непосредственно укорененный в самом
Жироду. У Адамова же язык укоренен в воздухе, а
театру, как известно, идет на пользу все внешнее.
МОЗГ ЭЙНШТЕЙНА
Мозг Эйнштейна является мифическим объектом:
парадоксально, но величайший ум изображается как
сверхсовершенный механизм, человек непомерной ин-
теллектуальной мощи изымается из сферы психологии
и помещается в мир роботов; как известно, в научной
фантастике сверхчеловекам всегда присуща некоторая
овеществленность*
1
. Так и с Эйнштейном: его обыкно-
венно характеризуют через его мозг — образцово-по-
казательный орган, настоящий музейный экспонат.
В данном случае, быть может в силу математической
специализации, сверхчеловек освобожден от всяких
магических черт; в нем нет никакой диффузной мощи,
вся его таинственность чисто механическая; он просто
орган мышления — небывалый, чудесный, но вполне
реальный, даже физиологичный. Мифологический
Эйнштейн принадлежит материи, его сила не связана
прямо с духовностью, и ему требуется поддержка от
некоей сторонней морали, требуется зов «совести»
ученого (как было сказано, «наука без совести...»)*
2
.
В известной мере Эйнштейн сам способствовал
возникновению этой легенды, упомянув свой мозг в
завещании, так что теперь две клиники оспаривают это
наследство, словно необыкновенный механизм, кото-
рый наконец-то появилась возможность развинтить.
На одном из снимков он показан лежащим на кушетке,
с головой, опутанной электрическими проводами;
аппаратура записывает волновые эффекты его мозга,
156
Р
олан
Б
арт.
М
ифологии
16 / 35
а его самого просят в это время «думать об относи-
тельности». (Только что, собственно, значит — «ду-
мать о чем-то»?); очевидно, нам хотят внушить, что от
этого колебания на осциллограмме становятся осо-
бенно сильными, ведь думать об относительности
трудно. Таким образом, сама мысль представляется
нам как материя, наделенная энергией, как поддаю-
щийся измерению продукт некоего сложного (грубо
говоря, электрического) аппарата, преображающего
мозговую субстанцию в силу. В мифе об Эйнштейне
его гений настолько немагичен, что его мышление
описывается наподобие какого-то функционального
труда — вроде механического производства сосисок,
помола зерна или дробления руды; как мельница дает
муку, так и Эйнштейн непрерывно вырабатывал мысль,
и сама его смерть оказалась лишь остановкой в выпол-
нении этой локальной функции: «мощнейший в мире
мозг перестал мыслить».
Продукцией этого гениального механизма были,
как считается, уравнения. В мифе об Эйнштейне мир
вновь обрел сладостный облик точно формулирован-
ного знания. Парадокс в том, что чем более в этом
мозге материализовался человеческий гений, тем более
магический характер получали его открытия, давая
новое воплощение эзотерическому образу науки, це-
ликом заключенной в немногих буквах. В мире есть
один-единственный секрет, и весь он таится в одном
слове; Вселенная — нечто вроде сейфа, к которому
человечество подбирает шифр. Эйнштейн почти нашел
такой шифр — в этом и состоит миф об Эйнштейне.
В нем присутствуют все характерные мотивы гности-
цизма: природа едина, мир в идеале сводим к одной
основе, слово обладает силой открытия, речь испокон
веков борется с тайной, целостное знание может быть
открыто лишь все сразу, подобно замку сейфа, который
после множества неудачных попыток внезапно сраба-
тывает. Историческая формула
E = mc
2
своей неожи-
данной простотой как бы воплотила в себе чистую идею
ключа — голого, линейного металлического предмета,
магически легко отпирающего дверь, в которую чело-
157
I
.
М
ифологии
17 / 35
вечество стучалось столько веков. Это хорошо прояв-
ляется в изображениях Эйнштейна:
Do'stlaringiz bilan baham: |