Мы не можем избавить свою жизнь от
опасности, мы лишь способны избавить ее от
страха. Мы не должны умалять значение жизни,
придавая слишком большое значение смерти.
Дэвид Сарнов, один из основателей радио и
телевещания в США
Прошло больше десяти лет с тех пор, как погибла моя младшая дочь.
Она была такой умной, красивой и жизнерадостной. Каждый новый день
она встречала улыбкой. Мне ни разу не приходилось будить ее в школу.
С Амандой мы не знали, что такое «вытаскивать подростка утром из
кровати», как регулярно происходит в других семьях.
Она всегда была
организованной, энергичной и вкладывала душу в то, что делала. Она
представляла свою школу в спортивных соревнованиях, на балу
губернатора и в Вашингтоне на разных конференциях. У нее был
удивительно мелодичный и красивый голос. Но первое, что отмечали
многие, была ее улыбка. Она всегда улыбалась.
Эти улыбки, талант и огромный потенциал пришли к трагическому
концу одним летним днем, когда шоссе было мокрым от дождя. Ей было
всего девятнадцать лет.
Когда я узнала, что дочь погибла, то подумала:
«Моя жизнь закончена». Мне очень больно вспоминать часы и дни сразу
после ее смерти. Это было самое ужасное время в моей жизни, а также в
жизни моего мужа, старшей дочери и тех, кого любила Аманда.
Я чувствовала себя виноватой. Я не справилась, не смогла сберечь свою
дочь. Хотя это не я была за рулем автомобиля, в
котором ехала Аманда,
чувство вины не проходило и со временем становилось все сильнее. Я
должна была спасти свою дочь, но этого не сделала.
Большую часть времени, когда девочки были маленькими, я сидела с
ними дома. Мой муж зарабатывал на жизнь. Потом, когда дочери
подросли, я стала работать в школе, где училась Аманда. Я отвозила
дочерей в школу на автомобиле. Я была с ними, когда они возвращались
домой. Я
следила, чтобы они выполняли домашнее задание, и
сопровождала их на внешкольные мероприятия.
Я не разрешала девочкам пересекать четырехполосное шоссе около
школы, чтобы подойти к бензозаправке, где продавались хот-доги. Я
запрещала им пить алкоголь, потому что они были несовершеннолетними,
хотя многие их друзья уже это делали. Я должна была оберегать дочерей, и
я очень старалась. И тем не менее мне не удалось уберечь Аманду.
Вместе с чувством вины появился страх, что беда не приходит одна.
Что еще странное и непредвиденное могло произойти? Я очень боялась,
что у моего мужа случится еще один сердечный приступ. У него уже был
один приступ незадолго до смерти Аманды.
Через несколько дней после
похорон мы с мужем со слезами прощались с нашей старшей дочерью,
которая возвращалась к себе домой. Ей надо было ехать несколько часов, и
мы очень за нее переживали. Я была так напугана, что вначале даже не
разрешала дочери садиться за руль. Но у нее была своя жизнь и свои
обязательства. Я все это понимала, но все равно за нее боялась.
Я прочитала массу книг о горе и о том, как его переносят разные люди.
Я прекрасно понимала тех женщин, которые после смерти своих близких
на много недель
были прикованы к постели, потому что у них не хватало
сил встать.
Я
завидовала
таким
женщинам.
Я
хотела
бы
потерять
чувствительность, пусть даже впасть в кому, чтобы оказаться там, где нет
боли.
Мне стало трудно открывать глаза по утрам, потому что предстоял еще
один день без Аманды. Ложиться спать было почти так же тяжело. Мне
часто снилось, что она попадает в аварию, я просыпалась вся в слезах и
потом долго не могла уснуть. Иногда мне снилось,
что Аманда жива и
здорова, и я тоже просыпалась в слезах. Сон перестал быть отдыхом.
Однажды я сказала подруге, что никогда не смогу быть счастливой,
потому что всегда вспоминаю дочь и думаю о том, как было бы здорово,
если бы она могла разделить со мной радость. Мне казалось, что я как мать
должна каждый день пребывать в трауре, иначе я оскверню ее память. Что
подумают люди, когда увидят, что я веселюсь? Они наверняка решат, что я
забыла свою дочь. На протяжении четырех
лет после ее смерти я
практически каждый день ходила на могилу.
Многие из тех, кто знал Аманду, напоминали мне, что ее жизнь была
наполнена радостью. Зачем, говорили они, находиться в постоянном трауре
и испытывать боль до конца жизни? Кому от этого будет легче? Они
считали, что лучший способ почтить память Аманды – почувствовать себя
счастливой и навсегда забыть горе и страх.
Я последовала этому совету и выбрала радость. Я хочу видеть красоту
природы. Наблюдая красочный закат, я чувствую себя умиротворенной и
спокойной. Я восхищаюсь разноцветной гаммой осенних листьев. Я
смотрю на
океан, на его приливы и отливы и чувствую, что становлюсь
ближе к Господу. Впервые за много лет я снова начала петь в хоре. Меня
всегда вдохновляла музыка. Я радуюсь улыбкам и смеху моего маленького
внука. Скоро должна появиться на свет моя внучка. Я буду ее баюкать,
обнимать, петь ей песенки и читать сказки. Буду заботиться о ней и о ее
старшем братике.
Да, я всегда буду скорбеть по Аманде. Неожиданное воспоминание,
знакомый запах, пейзаж или фотография могут вызвать у меня бурный
поток слез. Но я все это переживу. Я впускаю в свое сердце радость.
Радость, которая победит страх.
Ким Сили
Do'stlaringiz bilan baham: 
