Текст в системе обучения русскому языку и литературе

2)
 
Текст должен создаваться по принципу «сразу набело» 
В своем эссе «О прозе» Шаламов говорит о том, что текст должен 
создаваться только по принципу «сразу набело» – «любая поздней-
шая правка недопустима, ибо совершается уже в другом состоянии 
ума и чувства». По Шаламову, очень важно сохранить первичность 
своей идеи, не испортить еѐ какой-либо правкой. Закон, действующий 
для поэзии, – о том, что первый вариант всегда самый искренний, 
сохраняется и здесь. Шаламов был уверен, что первый вариант самый 
честный и непосредственный, именно он, подчиненный необходи-
мости высказать самое главное, способен выразить это главное в 
правильном, «неискривленном» виде. «Последующая отделка, правка
– это контроль, насилие мысли над чувством, вмешательство мысли».
3)
 
Содержание и форма 
–
 есть одно и то же 
Для Шаламова, форма – это то же содержание, но взятое в 
особенной, закономерно возникшей разновидности его выражения. 
Варлам Тихонович не признавал «изящной словесности», красота 
ради красоты не вписывалась в его концепцию видения литературы. 
Лаконизм – один из ключевых принципов «новой прозы» В.Т. Шала-
мова. Писатель не принимает устоявшиеся литературные трафареты и 
схемы. По мнению Шаламова, каждое слово, каждое предложение – 
все должно работать на результат. 
Новая, поэтически ритмизованная и символическая проза Шала-
мова, выражает, по сути дела, необычайно ясную, необычайно 
простую задачу писателя: писать правду, описывая действительность. 
Содержание и форма должны быть одним и тем же, единым целым. 
При этом для Шаламова было важно в совершенстве овладеть всеми 
средствами художественного изображения для того, чтобы лучше 
передать то самое, что называется жизнью и миром. «На наших 

---

135
глазах меняется вся шкала требований к литературному произве-
дению, требований, которые такая художественная форма, как роман, 
выполнить не в силах» [1: 147].
Имена, лица, пейзаж – все это не воспринимается читателем 
отдельно друг от друга. Детализированное описание отвлекало бы 
читателя от авторской мысли, тормозило бы еѐ понимание. Пейзаж не 
воспринимается вовсе; всѐ описание природы сливается в одно общее 
неприятное ощущение холода и безликости окружающего мира. Если 
же в описании пейзажа встречается конкретика, какая-то деталь, на 
которую автор обращает внимание, эта деталь становится символом, 
знаком и только при этом условии сохраняет свое значение и
необходимость. Как, например, красные ягоды [1: 93], стланик 
[1: 179] в одноименных рассказах или лиственница [1: 277] в 
«Воскрешении лиственницы».
Нетрудно заметить, что рассказы короткие, многие из них на две-
три страницы. Но ведь и не может быть большего объема в произве-
дении, стремящемся к изображению реального мира Колымы, где 
каждый новый день похож на предыдущий, где ощущение холода, 
голода и страха становятся постоянными, а кроме них ничего больше 
и нет. Описывая такую реальность, сюжет приравнивается к произо-
шедшему событию. Бессмысленно добавлять этому событию оттенки 
и полутона в рассказе, если их нет в реальной жизни, это сразу 
воспринималось бы как фальшь, а Шаламов, как известно, был 
тотальным противником лжи и в жизни и в творчестве.