469
“Young Scientist” . # 18 (360) . April 2021
Jurisprudence
а также справедливо утверждает следующее: «Что же каса-
ется односторонних сделок-согласий, то в данном случае
субъекты, которые их совершают, наделяют другое лицо
определенным объемом прав на совершение тех или иных
действий, на которые было направлено согласие. Следова-
тельно, исходя из характеристики
видов односторонних
сделок, которые были рассмотрены, можно сделать вы-
вод о том, что в жилищном праве односторонние сделки-
заявления можно отнести к односторонне обязывающим
сделкам, а односторонние сделки-согласия к односторонне
управомочивающим. Характерной чертой односторонних
волеизъявлений (сделок-заявлений и сделок-согласий)
в жилищном праве является то, что они исходят или на-
правлены на органы публичной власти, что затрудняет
их квалификацию в качестве юридических фактов граждан-
ского права. Вместе с тем существуют общие признаки, по-
зволяющие настаивать на подобной квалификации» [1].
Е. А. Останина рассматривает особенности оформле-
ния согласия через представителя. Также в данной работе
Е. А. Останина утверждает, что «добровольное информи-
рованное согласие на применение
вспомогательных репро-
дуктивных технологий, как это видно из анализируемого
дела, приобрело значение гражданско-правового и семей-
но-правового юридического факта, влекущего очень раз-
нообразные неимущественные и имущественные правовые
последствия; поэтому следует рекомендовать как потенци-
альным родителям, так и медицинским организациям вни-
мательнее относиться к условиям этого согласия и заранее
указывать в нем условия, при которых это согласие будет
считаться отозванным» [2].
В. Байрашев и В. Дон рассматривают корпоративные осо-
бенности института согласия и утверждают, что «именно
в решении о согласии на совершение крупной сделки ука-
зываются конкретные параметры сделки: лица, являющиеся
ее
сторонами, выгодоприобретатель, цена, предмет сделки
и иные ее существенные условия или порядок их опреде-
ления. При этом в случае заключения сделки на торгах ука-
зание стороны сделки и выгодоприобретателя не является
обязательным (ч. 3 ст. 46 Закона об ООО). Решение о после-
дующем одобрении крупной сделки может содержать указа-
ние на минимальные и максимальные параметры условий
сделки или порядок их определения, на согласие на со-
вершение ряда аналогичных сделок, то есть не содержать
конкретных параметров совершаемой сделки. В решении
о согласии на совершение или о последующем одобрении
крупной сделки
может быть указан срок, в течение кото-
рого действительно такое решение. Если такой срок в ре-
шении не указан, согласие считается действующим в те-
чение одного года с даты его принятия, за исключением
случаев, если иной срок вытекает из существа и условий
сделки, на совершение которой было дано согласие, либо
обстоятельств, в которых давалось согласие (ч. 3 ст. 46 За-
кона об ООО)» [3].
К. В. Пряженникова рассматривает институт согла-
сия в контексте правоотношений с несовершеннолет-
ними и выявляет следующую их особенность: «Право-
применительная практика нотариальной деятельности
многогранна и разнообразна, в связи с чем насыщена раз-
личного рода вопросами и дискуссионными темами. Не-
смотря на достаточно подробное и детальное урегулиро-
вание действующим законодательством сферы нотариата,
источником спорных моментов и проблемных ситуаций,
возникающих
на практике, зачастую является неоднознач-
ность толкования правовых норм. Одной из тем, обладаю-
щих определенной популярностью и дискутабельностью,
является «Нотариальное удостоверение сделок, влекущих
уменьшение имущества несовершеннолетнего». Данная
тема, несмотря на неоднократное ее обсуждение на про-
тяжении последних нескольких лет, не теряет своей акту-
альности по сегодняшний день. Вышеуказанная тематика
имеет спектр спорных моментов, среди которых необхо-
димо обратить особое внимание на такой аспект право-
применения, возникающий в процессе нотариального
удостоверения сделок по отчуждению
имущества несо-
вершеннолетнего, как «согласие законных представителей
несовершеннолетнего на совершение сделок с его имуще-
ством», а именно: 1. Является ли отметка о наличии со-
вместного заявления родителей несовершеннолетнего, со-
держащаяся в разрешении органа опеки и попечительства
об отчуждении имущества ребенка, письменным согла-
сием законных представителей на совершение указанной
сделки, выраженным в надлежащей форме? 2. Может ли
нотариус, удостоверяя сделку, направленную на отчужде-
ние имущества несовершеннолетнего, руководствоваться
согласием законных представителей несовершеннолетнего,
содержащимся в соответствующем разрешении органа
опеки и попечительства, или нотариусу
не следует пола-
гаться на действительность и достоверность представлен-
ных в разрешении органа опеки и попечительства данных
относительно обоюдного согласия законных представите-
лей несовершеннолетнего на совершение сделки по отчу-
ждению его имущества?» [4].
Таким образом, можно согласиться с выводом Е. В. Бог-
данова, который утверждает, что действующее гражданское
и семейное законодательство во многих случаях обуслов-
ливает возникновение или развитие соответствующего
правоотношения необходимостью получения согласия
указанного в законе лица; например, согласие законных
представителей требуется при совершении сделки несовер-
шеннолетним лицом, кроме сделок, совершаемых им само-
стоятельно (ст. 26 ГК РФ); попечители дают согласие на со-
вершение таких сделок,
которые граждане, находящиеся
под попечительством, не вправе совершать самостоятельно
(п. 2 ст. 33 ГК РФ); без предварительного согласия получа-
теля ренты плательщик ренты не вправе отчуждать, сда-
вать в залог или иным способом обременять недвижимое
имущество, переданное ему в обеспечение пожизненного
содержания (ст. 604 ГК РФ), и это при том, что речь идет
об имуществе, которое уже является собственностью пла-
тельщика ренты (ст. 601 ГК РФ) [5].