Ч е б н и к по литературе

жертва жестокого мира,
привела к покая­
нию убийцу, взбунтовавшегося против несправедливости и 
бесчеловечности, возжелавшего переделать мир. Грешница 
спасла душу новоявленного Ликурга. Разве были у нее силы 
для этого?
Описывая внешность Сони, Достоевский постоянно об­
ращает наше внимание на ее робость, застенчивость и даже 
запуганность. Беспомощность ее, кротость, покорность 
перед всем и каждым подчеркивается неизменными сравне­
ниями ее с ребенком: робеет она «как маленький ребенок», 
внешне «почти похожа на девочку», и даже пугается и улы­
бается она, как дети.
При всей своей внешней слабости и беззащитности Соня 
принесла себя в жертву своим близким, заплатив страшной
166

---

ценой, 
отдав свое тело на поругание и осквернив душу. 
Странно, но духовную силу ее смог оценить не кто иной, 
Как 
Свидригайлов: «...Голубчик, Софья Семеновна! Живите 
И 
много живите, все другим пригодитесь», - напутствует он 
ее 
при последнем свидании. Сила ее таится в безмерности 
любви к близким. Недаром Раскольников, считающий, что 
в 
положении Сони «справедливее, тысячу раз справедливее 
и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покон­
чить», по одному ее взгляду понимает, «что значили для нее 
эти бедные, маленькие дети-сироты и эта жалкая, полусума­
сшедшая Катерина Ивановна»; но и на него, ставшего ей 
бесконечно дорогим, она смотрит с «каким-то 
ненасытным 
состраданием».И в конце концов «их воскресила любовь, 
сердце одного заключало бесконечные источники жизни для 
сердца другого».
Но далеко не сразу Раскольников прикоснулся к этому 
животворному источнику. Даже на каторге он никак не может 
понять, почему окружающие его воры, насильники, убийцы 
«так полюбили Соню», ему странным казалось их подчерк­
нуто уважительное отношение к «матушке Софье Семенов­
не», которую они называли «мать ты наша, нежная, болез­
ная» и «даже ходили к ней лечиться». Он не видел и не желал 
видеть то, что находили в ней «клейменые каторжники», для 
которых по своей великой любви она прежде всего заступ­
ница, поэтому и называют они ее «матушка», как в народе 
обращаются к Богородице. Для него она «вечная Сонечка, 
пока мир стоит», символ «всего страдания человеческого», 
которому он и поклонился в один из своих визитов к Соне. 
В трагедии ее судьбы он находит оправдание своим теориям 
и поступкам. Его правоту должна принять и признать Соня, 
тогда путь ему будет открыт. Поэтому именно ее он «давно 
выбрал», чтобы сказать, кто убил Лизавету; именно поэтому 
он настаивает, что «не прощения придет просить».
Почему же Соня смогла убедить Раскольникова сделать 
явку с повинною? Это объясняется всей логикой романа. 
Мармеладов, опустившийся на дно и нравственно погибший 
человек, говорит Раскольникову: «...Пожалеет нас тот, кто 
всех пожалел и кто всех и вся понимал, он единый, он и су-
167

---

дня». Раскольников же в гордыне самоутверждения взял на 
себя право вершить людские судьбы и выбрал не смирение, 
как Соня, а «власть над всем муравейником», но жестоко за 
это расплатился разрывом связей со всем миром и полным 
одиночеством.
Свидригайлов, к которому потянулся Раскольников, мог 
предложить ему только одно: самоуничтожение. «Нам вот 
все представляется вечность как идея, которую понять нель­
зя, что-то огромное, огромное! Да почему же непременно 
огромное? И вдруг: вместо всего этого, представьте себе, бу­
дет там одна комнатка, этак вроде деревенской бани, закоп­
телая, а по всем углам пауки, и вот и вся вечность», - так раз­
мышляет о «жизни будущего века» этот циничный резонер.
Только Соня, душа которой не погрязла в разврате, для 
которой незыблемы границы добра и зла, ведомая по жизни 
жертвенной любовью к близким, способна открыть Расколь­
никову перспективу духовного возрождения. Согрешившему 
же против «Божьей правды» ничего не остается, как встать 
на этот путь, смирив гордыню перед силой любви.
Теория Раскольникова, выношенная в мрачном «подпо­
лье» каморки, похожей «на гроб», не выдержала «испытания 
на прочность» под напором самой действительности. Всем 
ходом романа Достоевский обнаруживает ее несостоятель­
ность. «Божья правда» восторжествовала. Но писателю важ­
но было показать, что «Божья правда» - это «земной закон», 
и в эпилоге он приводит последние, решающие аргументы в 
ее защиту.
В набросках к «Преступлению и наказанию» мы нахо­
дим три варианта финала. Один из них: «Раскольников за­
стрелиться идет». Однако это решение не удовлетворило пи­
сателя, так как такой конец - это символ краха идеи «власти 
над всем муравейником», но не идеи преступления во имя 
любви к человечеству.
Другой вариант, наиболее устойчивый в черновиках и, 
казалось бы, психологически более оправданный, - Расколь­
ников на пожаре спасает детей, сам сильно пострадав, за­
тем кается перед родными, а затем и всенародно - был бы 
упрощением той сложной борьбы, что происходит в душе и