Ч е б н и к по литературе

все
разрешается». Нравственные страдания 
уязвляют самолюбие героя: «Повинуйся, дрожащая тварь, и
— 
не желай,
потому - не твое дело!.. О, ни за что не прощу 
старушонке!» - и обнаруживают гордыню и эгоизм его жела­
ний: «...я не хочу дожидаться «всеобщего счастья». Я и сам 
хочу жить, а то лучше уж и не жить».
Раздвоение натуры терзает его страшной пыткой. Это 
раздвоение парадоксальным образом он сам видит и осозна­
165

---

ет в своих поступках: убил и ограбил, а награбленное едва не 
выбросил в Неву, спрятал, но не для того, чтобы в будущем 
воспользоваться. Еще более заметен этот разброд и раскол в 
сознании героя. Достоевский намеренно фокусирует внима­
ние читателя на жизни души героя, только так можно «раз­
гадать тайну человека». Во внутренней речи Раскольникова 
постоянно смешиваются различные голоса, его мысль стро­
ится как постоянный диалог-спор.
Циническое равнодушие Свидригайлова к нравственно­
сти совсем не похоже на величие пророка, провозглашающе­
го: «...Велик Аллах, и повинуйся, «дрожащая» тварь». Так 
почему же, узнав о самоубийстве Свидригайлова, Расколь­
ников почувствовал, «что на него как бы что-то упало и его 
придавило»?
Может быть, он впервые ощутил с такой обезоруживаю­
щей откровенностью всевластие «Божьей правды», «земно­
го закона», если фат, развратник и циник Свидригайлов сам 
вынес себе приговор? Ответить на этот вопрос трудно. Ясно 
одно: в Свидригайлове Раскольников искал выхода из тупи­
ка собственных страданий и мыслей - и не нашел... Только 
один человек оставался ему близок и дорог - это Соня Мар­
меладова, но «Соня представляла собою неумолимый при­
говор, решение без перемены. Тут - или ее дорога, или его».
Соня Мармеладова, «вечная Сонечка», несчастная и 
беззащитная