Paolo Virno

8.
]
«Государственный разум» и исход

---

82
паоло 
вирно
грамматика 
множества
второй 
день
труд, действие, интеллект
Негосударственная публичная сфера – это публичная сфе-
ра, которая соответствует способу бытия множеством. Она 
пользуется «публичностью» языка / мысли, внешней, ясно ви-
димой и разделяемой всеми особенностью Интеллекта в каче-
стве партитуры для виртуозов. Речь идет о «публичности», как 
уже было замечено в первый день семинара, неоднородной 
по сравнению с той, которая была провозглашена государ-
ственной верховной властью или, говоря вместе с Гоббсом, 
«единством политического тела». Эта «публичность», которая 
сегодня проявляется в качестве выдающегося производитель-
ного ресурса, может сделаться конститутивным принципом, 
по сути дела, некой публичной сферой. 
Возможна ли виртуозность, которая не будет сервильной? 
Как можно, хотя бы теоретически, перейти от сервильной вир-
туозности к виртуозности «республиканской» (понимая под 
«республикой множества» сферу общих, уже больше не госу-
дарственных дел)? Как можно вобразить себе политическое 
действие, базирующееся на General Intellect? По этой земле 
нужно ступать очень осторожно. Все, что можно сделать, – это 
указать на логическую форму чего-то, чему недостает осно-
вательного эмпирического опыта. Предлагаю два ключевых 
слова: гражданское неповиновение и исход. 
Возможно, «гражданское неповиновение» представляет со-
бой основную форму политической деятельности множества. 
Однако оно должно быть освобождено от либеральной тра-
диции, в которой оно закапсулировано. Здесь речь идет не о 
пренебрежении каким-либо конкретным, например конститу-
циональным, законом вследствие его нелогичности или про-
тиворечивости по сравнению с другими фундаментальными 
нормами. В подобном случае неподчинение могло бы свиде-
тельствовать только о глубокой преданности государственному 

---

83
приказу. И наоборот, радикальное неповиновение, о котором 
мы говорим, ставит под вопрос ту самую способность к приказу 
со стороны Государства. Нужно сделать одно небольшое отсту-
пление, чтобы лучше объяснить то, что я хочу сказать.
Гоббс считает, что с учреждением «политического тела» мы 
заставляем себя подчиняться еще до того, как можем узнать, 
что же нам будет приказано: «…обязательство гражданского 
повиновения, благодаря которому гражданские законы обре-
тают силу, предшествует всякому гражданскому закону…»
44
Поэтому невозможно найти такой особый закон, который от-
крыто предписывал бы не восставать. Если безоговорочное 
согласие с приказом не было бы уже заранее предполагае-
мым, конкретные распоряжения законов (включая, естествен-
но, и тот, который говорит «тебе запрещено восставать») не 
имели бы никакой силы. Гоббс считает, что изначальные узы 
подчинения проистекают из «естественного закона», то есть из 
общей заинтересованности в самосохранении и безопасности. 
В противном случае, – торопится он добавить, – «естествен-
ный» закон, или же Сверхзакон, который возлагает обязан-
ность следовать всем распоряжениям суверена, становится 
законом, только когда человек выходит из природного состо-
яния, то есть тогда, когда Государство уже создано. Таким об-
разом, намечается настоящий парадокс: обязанность подчине-
ния – это одновременно причина и результат существования 
Государства, и она поддерживается тем, фундаментом чего 
сама является, предваряя создание «supremo imperio», выс-
шей власти, и в то же время вытекая из нее.
Таким образом, множество имеет намерение поразить имен-
но изначальное подчинение, подчинение без всякого конкрет-
44 
См.: Гоббс Т. Сочинения в 2 т.М.: Мысль, 1989. Т. 1. С. 425–426.