Некрономикон

alter
ego
во сне, хотя мои записи из истории всплывали целыми фразами.
Я узнал — прежде даже, чем бодрствующее «я» изучило аналогичные
истории болезни и древние мифы, несомненный источник сновидений, —
что меня окружали существа, принадлежащие к величайшей расе мира,
которая победила время и посылает умы-искатели во все века. Узнал я
также, что был умыкнут из собственного века, пока моим телом
пользовался другой, и что в некоторых из этих странных обличий ютится,
подобно мне, разум-узник. Мне чудилось, с разумными существами-
изгнанниками из всех закоулков Вселенной, говорил я на языке чудного
пощелкивания.
Был здесь носитель разума с планеты, которую мы называем
Венерой, — неисчислимые века пройдут, пока придет его время жить, —
другой был с самой далекой из лун Юпитера за шесть миллионов лет до
времени она. Из разумных землян было несколько крылатых животно-
растений-астроцефалов Антарктики эпохи палеогена; один из змеелюдей
баснословной Валузии; трое из косматых гиперборейцев, поздних
предлюдей, поклонников Цатоггуа; один из омерзительных Тчо-Тчо; двое
арахнид 
из 
последних 
земных 
времен; 
пятеро 
одетых 
броней

---

жесткокрылых 
coleoptera,
прямо наследующих человечеству, в которых
однажды Раса Великих, перед лицом жуткой угрозы, 
en masse,
перенесет
своих быстроумцев; и несколько представителей различных ветвей
человечества.
Я говорил с Йцанг-Ли, философом из империи изуверов Тсан-Чан,
грядущей 5000 лет от Р.Х.; с генералом смутных гиперцефалов, владевших
Южной Африкой в 50 000 лет от Р.Х.; с монахом-флорентийцем эпохи
дуэченто по имени Бартоломео Корса; с королем Ломара, царившим на этой
страшной полярной земле сто тысяч лет, пока с запада не пришли
коренастые желтые инуто и не полонили ее.
Я говорил с Нуг-Сотом, чародеем темных завоевателей из
шестнадцатого тысячелетия от Р.Х.; с римлянином по имени Титус
Семпронис Блезус, квестором во времена Суллы; с Хефнесом Египтянином
эпохи царствования 14-й династии, поведавшим мне мерзостную тайну о
Нирлафотепе; с одним из жрецов Атлантиды срединного царства; с
дворянином из Суффолка, современником Кромвеля, Джейсом Вудвиллем;
с придворным астрономом из Перу до воцарения инков; с физиком из
Австралии Невелом Кингстон-Брауном, который умрет в 2518 году от Р.Х.;
с верховным магом канувшего в Тихий океан Йхе; с Теодотидесем, греко-
бакрийским чиновником из 200 года до Р.Х.; с престарелым французом
эпохи Людовика-Солнце по имени Пьер-Луи Монтаньи; с Кром-Йа, вождем
из земель 
Cimmeride tenebrae
пятнадцатого тысячелетия до Р.Х.; и с таким
множеством других, что рассудок не в силах совладать с убийственными
тайнами и головокружительными чудесами, к которым меня приобщили.
Пробуждаясь по утрам в лихорадке, я порой отчаянно пытался
удостоверить истинность либо ложность тех сведений, что подпадали под
рамки современных человеческих знаний. Общепринятые факты обретали
новые и сомнительные аспекты, и я дивился прихотливости снов, столь
многому научивших меня.
Меня приводили в содрогание тайны, которые могло скрывать
прошлое, и повергали в трепет опасности, которыми могло быть чревато
будущее. То, что было говорено и недоговорено о судьбе человечества
существами, идущими человеку на смену, оказало на меня такое
воздействие, что я не стану этого предавать бумаге.
После человека наступит могучая цивилизация жуков, чьи тела
заберет элита Расы Великих, когда над допотопным миром свершится
гибельный рок. Позднее, когда отпущенный Земле срок подойдет к концу,
быстроумцы-переселенцы опять отправятся через пространство и время на
новое пристанище в телах луковицеобразных вегетативных организмов

---

Меркурия. Но и после них, перед тем как настанет абсолютный конец,
придут племена, жалко жмущиеся к холодной планете и зарывающиеся в
норы, уходящие к средоточию ужаса в самом ее нутре.
Между тем в своих снах я писал и писал тот обзор своего времени,
который должен был изготовить — частично по собственной воле,
частично из-за того, что это сулило большую возможность путешествовать
и пользоваться библиотекой, — для центральных архивов Расы Великих.
Архивы находились в титанических подземных строениях вблизи центра
города, которые я досконально узнал, так как часто трудился там, наводя
справки. Задуманные на век, равный веку самой Расы, и способные
противостоять самым бурным земным содроганиям, эти колоссальные
хранилища превосходили все другие строения массивной, гороподобной
крепостью конструкции.
Летописи, рукописные или отпечатанные на огромных целлюлозных
листах, до странного не поддающихся на разрыв, были переплетены в тома
корешком наверх и содержались в отдельных футлярах из удивительного,
крайне легкого, нержавеющего металла сероватого оттенка, украшенных
математическими символами и титулом, начертанным выпукло-вогнутыми
иероглифами Расы Великих.
Футляры эти хранились в расположенных ярусами прямоугольных
нишах, наподобие закрытых и запертых полок, сделанных из того же
нержавеющего металла и замыкавшихся сложными поворотами круглой
ручки. Моей летописи было предназначено определенное место в нишах
самого нижнего яруса, или яруса позвоночных, — в секции, отведенной
под культуры человечества и непосредственных предшественников,
косматых и пресмыкающихся, его земного владычества.
Но ни в одном из снов мне так и не представало полной картины
обыденной жизни. Это все были не более чем расплывчатые, несвязные
обрывки, 
и 
наверняка 
фрагменты 
разворачивались 
не 
в 
той
последовательности. К примеру, у меня самое неточное представление об
устройстве моего жилья в мире сонных видений; хотя, сдается, в моем
распоряжении был высокий каменный покой. Препоны, чинимые мне как
узнику, постепенно исчезали, так что некоторые сны стали складываться из
живых картин путешествий по великанским дорогам в джунглях, наездов в
незнакомые города и разведок в громадных, мрачных, безоконных руинах,
которых Раса Великих чуралась в таком удивительном страхе. Были и
долгие морские поездки на огромных многопалубных кораблях
неимоверной быстроходности; и путешествия над девственными дебрями в
закрытых, наподобие ракет, воздушных судах, поднимающихся над землей

---

и движущихся силой электрического отталкивания.
За теплым океаном лежали другие города Расы Великих, и в одной
далекой земле я видел уродливые постройки черно-рыластых крылатых
тварей, которые разовьются в доминирующую породу, после того как
ушлет в будущее первейшие свои умы Раса Великих, убегая ползучего
ужаса. Неизменный тон виду задавали плоские равнины и буйные зеленые
заросли. Низкие и редкие холмы являли признаки вулканической
деятельности.
О зверях, которых видел, я мог бы написать тома. Все они были
дикими — с домашней тварью машинная цивилизация Расы Великих давно
покончила, 
— 
пища 
же 
была 
полностью 
вегетарианской 
или
синтезированной. Нескладные рептилии великанских размеров едва
поворачивались в пузырящихся топях, махали крыльями в хмарном
тяжелом воздухе или извергали водяные фонтаны в моря и озера; среди
них, мне казалось, я смутно угадывал более мелкие, архаичные прототипы
множества видов — динозавров, птеродактилей, лабиринтодонтов,
плезиозавров и тому подобных, — знакомых по палеонтологии. Ни птиц,
ни млекопитающих я не обнаружил вовсе.
Суша и хляби кишели змеями, ящерицами и крокодилами, среди
пышной растительности беспрестанно гудели насекомые. А на открытом
водном 
просторе 
невидимые 
и 
незнакомые 
чудища 
прободали
гороподобными столбами пены клубящееся небесное марево. Однажды
побывал я в пучине моря на гигантском подводном корабле с прожекторами
и бросил взгляд на страшилищ, вызывающих трепет своей громадностью.
Видел я и неимоверные руины затонувших городов; и изобилие кораллов,
ракушек, раков и рыб, все заполонивших собою.
Мои визии сохраняли лишь малую толику сведений о физиологии,
психологии, этнографии и истории Расы Великих, и многие из
разрозненных деталей, мною здесь приводимых, черпались, скорее,
крупицами из моего штудирования старинных преданий и историй
болезни, чем из собственных снов.
Ибо, конечно, со временем в своем чтении и исследованиях я
сравнялся, а во многих аспектах и опередил свои сны, так что некоторые
фрагменты бывали объяснены наперед и служили в подтверждение тому,
что я узнавал. Этим упрочилось мое утешительное убеждение, что сходный
круг чтения и занятий моей секундарной личности и представляет собой
источник всей жуткой канвы псевдовоспоминаний.
Период, к которому относились мои сновидения, приходится где-то на
1 500 000 000 лет назад, когда палеозой сменялся эрой мезозоя. Тела, в

---

которых обреталась Раса Великих, представляют собой не только
несохранившуюся — или хотя бы известную науке — линию земной
эволюции, но и совершенно особый, однородный, в высокой степени
адаптированный органический тип, склонный как к растительному, так и
животному состоянию.
Клеточная деятельность уникального рода, почти исключающая
утомление, полностью уничтожала потребность во сне. Питание,
ассимилируемое через красные, раструбом, придатки на одной из четырех
огромных гибких конечностей, было всегда полужидким и по многим
свойствам ничем не похожим на пищу, какая бывает у животных.
Существа эти были наделены лишь двумя из известных нам чувств —
зрением и слухом, последнему служили напоминающие цветочную
чашечку придатки на серых отростках над головой. Даром чувств иных и
немыслимых — одно из которых использовалось разумом-узником чужан,
обитающих в их теле, — они обладали во множестве. Три их глаза были
расположены таким образом, что давали поле зрения, превышающее
нормальное. Кровь их представляла собой очень густую темно-зеленую
сукровицу.
Они не имели пола, а воспроизводились через семена, или споры,
которые собирались гроздьями у их основания и могли развиваться только
под водой. Огромные неглубокие резервуары использовались для
произрастания их потомства, которого взращивалось, однако, очень
немного по причине долгоденствия особей — обычный жизненный срок
измерялся в четыре или пять тысяч лет.
Особей, отмеченных изъянами, тут же ликвидировали. Болезнь и
приближение смерти, в отсутствие способности осязать и чувствовать
физическую боль, узнавались по чисто зрительным приметам.
Мертвых сжигали с пышными церемониями. Изредка, как уже
говорилось, быстрый ум избегал смерти направленной самопроекцией в
будущее; но подобные случаи были весьма редки. Когда же это
происходило, разум-изгнанник из будущего пестовался с предельной
заботой, пока не разрушалось его непривычное обиталище.
Раса Великих образовывала, казалось, единственную, весьма
разобщенную нацию с общими для всех важнейшими социальными
институтами; однако имелись четыре определенно выраженные группы.
Для политического и экономического устройства каждого такого целого
было характерно предельно рациональное распределение основных
ресурсов и препоручение власти небольшому правящему совету,
избранному голосованием всех прошедших определенные психологические

---

и образовательные тесты. Созданию семей особого значения не
придавалось, хотя узы между особями, близкими по крови, признавались и
детей, как правило, воспитывали родители.
Сходство с человеческими отношениями и институтами более всего
было заметно, естественно, в тех областях, где, с одной стороны, дело
касалось высоко отвлеченных материй или же, с другой стороны,
доминировали 
изначальные 
недифференцированные 
побуждения,
общеприсущие всей органической жизни. Некоторая дополнительная
схожесть приходила через сознательное заимствование, по мере того как
Раса Великих изведывала будущее и перенимала то, что считала для себя
полезным.
Высоко механизированная промышленность не требовала от великих
особого внимания, и в изобили предоставляемый досуг был исполнен
разнообразных художественных и интеллектуальных трудов.
Науки были вознесены на невероятный уровень развития, а искусство
буквально животворило существование, хотя во времена моих снов его пик
и полдень уже был прейден. Непрерывная борьба за выживание и
сохранение физической структуры огромных городов, порождаемая
чудовищными тектоническими сдвигами тех первостихийных времен,
сильнейшим образом подстегивала технологию.
Преступность, до удивительного, не процветала, и с ней справлялись
весьма эффективными мерами законоблюдения. Наказания колебались от
отчуждения привилегий и тюремного заключения до лишения жизни или
слова ведущей эмоциональной установки; и никогда не налагались без
кропотливого изучения мотивов преступления.
Войны, 
последние 
несколько 
тысячелетий 
преимущественно
гражданские, но иногда затеваемые против крылатых астроцефалов-
предначальных, сосредоточенных в Антарктике, были нечастыми, но
безмерно разорительными. Гигантская армия, снабженная напоминающим
проектор 
оружием, 
дающим 
сильнейший 
электрический 
разряд,
содержалась в готовности по причинам, редко упоминаемым, но явно
связанным с непроходящим страхом перед темными, древними руинами и
огромными запечатанными люками на самых нижних подземных уровнях.
Этот страх подразумевался без слов или, в лучшем случае, становился
делом уклончивых речей не во всеуслышанье. Все, что бы ни имело
конкретного к нему касательства, вопиюще отсутствовало в книгах,
открытых для общего доступа. Это был единственный предмет,
подлежащий полнейшему табу и связанный, казалось, не столько с
минувшими страшными бедами, сколько и с той грядущей опасностью,

---

которая понудила однажды племя выслать своих быстроумцев в грядущие
времена.
Как бы неполно и фрагментарно ни представало из снов и преданий
все остальное, этот предмет затемняли еще более густые завесы. Туманные
древние мифы избегали его — возможно, все ссылки по какой-то причине
подверглись изъятию. И в сновидениях — и в моих собственных, и в
чужих — намеков было специфически мало. Представители Расы Великих
никогда не заговаривали на эту тему, и то, что было собрано по крупицам,
собралось лишь благодаря большей проницательности того или иного
разума-узника.
По этим обрывочным сведениям, страх зиждился на существовании
древней расы полипчатых, совершенно иновидных животно-растений,
явившихся из безмерно далеких галактик и обладавших Землей и еще
тремя планетами Солнечной системы около шестисот миллионов лет назад.
Они были лишь отчасти материальны — в том смысле, как мы понимаем
материю, — а тип их сознания и восприятия далеко расходился с земным
типом. Например, в их способности не входил дар зрения, их
умозрительный мир бытовал как мозаика удивительных невизуальных
представлений.
Тем не менее они были достаточно материальными, чтобы прибегать к
обычным материальным орудиям, когда попадали в те части космоса, где
таковые имелись; и они нуждались в жилище — пусть даже и особого рода.
Хотя для их чувств не существовало материальных преград, для их плоти
они были; и электрическая энергия определенного свойства могла их
целиком уничтожить. Они обладали даром летать по воздуху, вопреки
отсутствию крыльев или любой видимой снасти для левитации. Склад их
сознания был таков, что Раса Великих не могла проделывать с ними
никакого обмена.
Твари эти, явившись на Землю, воздвигли исполинские базальтовые
города безоконных башен и люто терзали все живое, что им попадалось.
Так было, когда быстроумцы Расы Великих прянули через бездну из того
неведомого мира по другую сторону галактики, что в спорных и
смущающих покой Элтданских Воскрылиях именуется Йит.
Новоявленные 
пришельцы, 
с 
помощью 
орудий 
собственного
изобретения, справились без труда с хищными тварями, позагнав их в те
полости в самом чреве земли, которые они присовокупили к своим
обиталищам и начинали уже обживать.
Тогда они запечатали входы, предавая лютых тварей их судьбе, а
позднее заняли большинство их величественных городов, сохранив

---

некоторые важные здания больше из суеверия, чем безразличия,
самомнения или рвения исторического и научного.
Но проходили эоны, и стали являться смутные, лихие знаки, что
древняя нежить в земной утробе прирастала в числе и силе. В каких-нибудь
маленьких удаленных городах Расы Великих и в заброшенных, древних,
ими не заселенных — там, где проход к подземным безднам не был
запечатан или не охранялся подобающим образом, — случались отдельные
вылазки, самого мерзейшего свойства.
После этого принимались меры большей предосторожности, и многие
из проходов были замкнуты навек — хотя несколько, запечатанных
люками, было оставлено для пользы стратегии в борьбе против древней
нежити, буде прорвется она на поверхность в непредугаданном месте.
Вылазки древних тварей были, должно быть, ужасными сверх всяких
слов, ибо они неизгладимо сказались на психологии Расы Великих. Страх
был таков, что самый внешний вид тварей обходился молчанием. Мне так и
не дали ясно понять, как они выглядели.
Темно намекалось на противоестественную податливость их плоти, их
временные исчезновения из зримого плана; по другим же обрывочным
слухам, они имели силу над могучими ветрами и пользовались ими в
бранных целях. Особенные свистящие звуки и колоссальные следы,
состоящие из отпечатков пяти круглых пальцев, также связывались с
представлением о них.
Очевидно, грядущим роком, до последней крайности устрашающим
Расу Великих — обреченность рано или поздно послать миллионы своих
быстроумцев в чужие тела через всю пропасть времени в более безопасное
будущее, — станет успешный и окончательный прорыв на поверхность
древней нежити.
Ментальные проекции, направленные из будущего в глубину веков,
недвусмысленно предрекали эту погибель, и Раса Великих твердо стояла на
том, что все, кто может ее избежать, должен это сделать. То, что набег будет
делом, скорее, мести, чем попыткой опять завладеть верхним миром, они
знали из более поздней планетарной истории — их проекции провидели
приход и уход других чудовищных тварей.
Возможно, эти существа и предпочли бездонное чрево земли
изменяющейся, обуреваемой стихиями поверхности, лишь потому, что свет
им был не нужен. Возможно также, они медленно угасали по мере того, как
уходили эоны. Действительно, было известно, что они окончательно
вымрут в то время, когда место человека заступит раса жуков, в которых и
вселятся спасающиеся бегством умы.

---

Между тем Раса Великих поддерживала неусыпное наблюдение,
постоянно во всеоружии своей мощи, вопреки тому, что, движимая
страхом, прогнала сей предмет с языка, из обыденной речи, и с глаз, из
письменных хроник. И безымянный страх навсегда осенил предвечные
черные безоконные башни и запечатанные железами люки подземных
уровней.