|
частью синдрома. Эти побуждения сравнительно более свободны от
внешних и культурных влияний, чем наблюдаемые поведенческие акты.
Можно пойти дальше и сказать, что мы изучаем наблюдаемое поведение с
тем, чтобы получить информацию о побуждениях к нему.
Если это информативный показатель, его стоит изучать; если же нет —
то не стоит, поскольку основная цель нашего исследования — понимание
характера.
Логическое и математическое представление данных о
синдроме
Насколько мне известно, в настоящее время не существует
математических или логических операций, пригодных для символического
отображения и работы с данными о синдромах. Нельзя сказать, что
подобная символическая система принципиально невозможна, математику
и логику вполне можно приспособить к нашим потребностям. В настоящее
время, однако, большинство существующих математических и логических
систем являются выражением обще — атомистической точки зрения на
мир, которую мы критикуем. Мои собственные усилия в этом направлении
не дали заметных результатов.
Четкое различие между А и не — А, предложенное Аристотелем,
является одной из основ его логики и перекочевало в современную логику,
хотя другие допущения Аристотеля были отвергнуты. Так, из работы
Лейнджер
Symbolic Logic
(«Символическая логика») выясняется, что эта
идея, изложенная в терминах комплементарных классов, является для
автора основным допущением, которое не нуждается в доказательстве и
может быть принято на основании здравого смысла. «Каждый класс имеет
дополнение; класс и его дополнение взаимно исключают друг друга и
исчерпывают универсальный класс между собой» (Langer, 1937, р. 193).
К настоящему времени стало ясным, что информация о синдромах не
предполагает столь четкого отграничения части данных от целого или
любого четкого разграничения между проявлениями синдрома. Когда мы
отделяем А от целого, А перестает быть А, не — А также перестает быть
тем, чем было, при этом простое суммирование А и не — А не позволяет
получить целое, с которого все начиналось. В рамках синдрома все части
перекрываются. Отделение одной из них невозможно без учета этого
перекрывания.
Психолог
не
может
позволить
себе
этого.
Взаимоисключение может иметь место при изучении переменных, которые
можно разделить. Если же приходится анализировать их в контексте, как
это делается в психологии, такое разделение вряд ли возможно. Трудно
себе представить, например, поведение, связанное с самооценкой, в
изоляции от всех остальных видов поведения, по очень простой причине:
практически не существует поведения, которое было бы связано
исключительно с самооценкой и ничем иным.
Если мы усомнимся в принципе взаимной исключительности, то под
сомнение будет поставлена частично основанная на нем логика, а также
большинство известных нам математических систем. Как правило,
математика и логика имеют дело с миром, представляющим собой набор
взаимоисключающих сущностей, подобно куче яблок. Отделение одного
яблока от оставшейся кучи нисколько не сказывается на истинной природе
яблока или этой оставшейся кучи. Совсем иная ситуация с организмом.
Отделение органа меняет организм в целом; изменения претерпевает также
и этот отторгнутый орган.
Другой пример можно почерпнуть в базовых арифметических
процедурах сложения, вычитания, умножения и деления. Все эти операции
явно рассчитаны на атомистические данные. Сложение двух яблок вполне
возможно, поскольку природа слагаемых частей позволяет это сделать.
Этого нельзя сказать о личности. Если перед нами два человека с высокой
самооценкой и чувством небезопасности и мы усилим чувство
безопасности одного из них («добавим» безопасность), перед нами уже
будут два человека, один из которых склонен к сотрудничеству, а другой
— к доминированию и тирании. Высокая самооценка у одной личности
имеет иное качество, чем у другой. При усилении чувства безопасности
произошло не одно, а два изменения. Человек не только стал более
уверенным в своей безопасности, изменилось и качество самооценки,
связанное с осознанием этой высокой безопасности. Это искусственный
пример, однако он помогает понять, как работают процессы сложения в
личности.
Очевидно, традиционные математика и логика, несмотря на свои
безграничные возможности, в действительности являются служанками
атомистического, механистического взгляда на мир.
Можно даже сказать, что математика отстает от современных
физических наук по части принятия динамической, холистической теории.
Природа физической теории существенным образом изменилась, но
изменилась не благодаря изменению истинной природы математики, а за
счет расширения ее использования, различных уловок при максимальном
сохранении ее статической природы. Этих перемен удалось достичь
исключительно с помощью различных допущений типа «как будто».
Хороший пример представляет собой дифференциальное исчисление, при
котором удается работать с движением и изменениями, но лишь за счет
изменения последовательности статических состояний. Площадь под
кривой измеряется путем разбиения на ряд прямоугольников. Сами кривые
анализируются, «как будто» они состоят из многоугольников с очень
маленькими сторонами. Правильность этого метода, его соответствие
нашим
задачам
доказывается
широким
использованием
дифференциального исчисления; однако при этом неправильно забывать о
том, что в основе этого метода лежит серия допущений, уловок, которые, в
отличие от психологических исследований, не имеют ничего общего с
миром, данным нам в ощущениях.
Следующая цитата иллюстрирует положение о статичности и
атомистичности математики. Насколько мне известно, суть этого
высказывания математиками не опровергнута.
Но не мы ли ранее заявляли, что живем в неподвижном мире? Не мы
ли доказывали, опираясь на парадокс Зенона, что движение невозможно,
а летящая стрела на самом деле остается на месте? Чем объяснить столь
резкую смену мнения?
Кроме того, если каждое новое математическое изобретение
основывается на старых известных истинах, как можно извлечь из
статической алгебры и статической геометрии новую математику,
способную решать задачи с динамическими сущностями? Что касается
первого вопроса, то точка зрения ничуть не изменилась. Мы по —
прежне — му твердо убеждены в том, что движение и изменение в мире
представляют собой особые случаи состояния покоя. Не существует
состояния изменения, если понимать под изменением состояние,
качественно отличное от состояния покоя; под изменением следует
понимать, как уже говорилось, ряд статичных образов, следующих один
за другим через сравнительно короткие интервалы времени…
При интуитивной убежденности в непрерывности движения трудно
увидеть, чтобы летящая стрела на своем пути проходила через ряд точек.
Инстинктивно хочется считать движение чем — то отличным от
состояния покоя. Однако абстрагирование движения происходит из — за
наших собственных физиологических и психологических ограничений и
ни в коей мере не подтверждается логическим анализом. Движение есть
изменение положения тела с течением времени. Вероятность — всего
лишь другое название
Do'stlaringiz bilan baham: |
