Мотивация и личность

Научение и удовлетворение
Первый 
результат 
исследования 
последствий 
удовлетворения
потребностей — растущая неудовлетворенность чрезмерно значимой
ролью, приписываемой ассоциативному научению его сторонниками.
В общем, феномены удовлетворения (например, потеря аппетита после
насыщения, качественные и количественные изменения в готовности к
оборонительному поведению после удовлетворения потребности в
безопасности и т. д.) свидетельствуют о 1)
 исчезновении
потребности при
возрастающем количестве упражнений (или повторений, использований,
практических применений) и 2)
исчезновении
при наличии избыточного
вознаграждения (удовлетворения, похвалы или подкрепления). Более того,
не только феномены удовлетворения, подобные перечисленным в конце
этой главы, попирают законы ассоциации, несмотря на то, что они
представляют собой изменения, приобретенные в процессе адаптации; но,

---

как показывают исследования, произвольные ассоциативные связи не
возникают даже вторичным образом. Любое определение научения,
следовательно, неудовлетворительно, если делает упор только на
изменениях в связи между стимулами и реакциями.
Толчок к удовлетворению потребностей почти полностью сводится к
соответствующим, по сути, положительным раздражителям. В конечном
счете, произвольный или случайный выбор здесь невозможен, за
исключением потребностей не базового характера. Для того, кто нуждается
в любви, существует только один конечный положительный раздражитель:
искренняя и дающая удовлетворение привязанность. Человеку, который
нуждается в сексе, пище или воде, в конечном счете, могут помочь только
секс, пища или вода. В этот момент не подойдут никакие случайные
подмены или произвольно выбранные смежные явления. Не помогут и
сигналы, исходящие от положительных раздражителей, связанных с
целевыми (G. Murphy, 1947); только сами положительные раздражители
могут удовлетворить потребности.
Суть данной критики теории ассоциативного бихевиористского
научения состоит в том, что она безоговорочно считает само собой
разумеющимися цели (установки, стремления) организма. Она занимается
исключительно манипуляцией со средствами достижения неустановленных
целей. Теория же базовых потребностей, которая представлена здесь,
напротив, является теорией целей и основных ценностей организма. Эти
цели по своей сути и сами по себе представляют ценность для организма. А
следовательно, он сделает все необходимое, чтобы достичь этих целей,
даже вплоть до научения произвольным, бесполезным, пустым или
бессмысленным действиям, которые экспериментатор определит как
единственный способ достижения цели. Эти приемы, разумеется,
перестают приносить эффект и быть пригодными, когда перестают давать
возможность 
получить 
соответствующее 
удовлетворение 
(или
соответствующее подкрепление).
Представляется достаточно ясным, что поведенческие и субъективные
изменения, перечень которых приводится в главе 5, не могут быть
истолкованы при помощи одних лишь законов ассоциативного научения. В
действительности, более вероятно, что они играют лишь второстепенную
роль. Если родитель часто целует ребенка, само влечение исчезает, и
ребенок учится
не
желать поцелуев (Levy, 1944). Большинство
современных авторов, пишущих о личности, чертах характера, установках
и вкусах, говорят о них как о комплексах привычек, приобретенных в
соответствии с законами ассоциативного научения, однако теперь

---

представляется целесообразным пересмотреть и скорректировать такое
словоупотребление.
Даже в более обоснованном смысле достижения инсайта и понимания
(геш — тальт — научение) нельзя рассматривать черты характера как
исключительно приобретенные в процессе научения. Отличающийся
большей широтой гештальт — под — ход к научению, отчасти из — за
прохладного отношения его сторонников к открытиям психоанализа, все
же слишком ограничен, делает рационалистический акцент на познании
внутренней структуры внешнего мира. Нам необходима более сильная
привязка к конативному и эмоциональному процессу, происходящему
внутри личности, чем те, которые допускает ассоциативное научение или
гештальт — науче — ние. (См. также работу Курта Левина — Lewin, 1935,
которая, без сомнения, может помочь в решении этой проблемы.)
Не пытаясь развернуть в данный момент подробную дискуссию, мы в
порядке рабочей гипотезы предлагаем то, что можно обозначить как
формирование характера в процессе научения, или внутреннее научение,
принимающее во внимание в первую очередь изменения в структуре
характера, нежели в поведении. Его основные составляющие включают: 1)
обучающее воздействие уникального (не повторяющегося) и глубоко
личного опыта, 2) эмоциональные изменения в результате повторяющегося
опыта, 3) конативные изменения в результате опыта удовлетворения —
фрустрации, 4) общие изменения установочного характера, связанные с
ожиданиями или даже касающиеся философских взглядов, которые
являются результатом ранних переживаний определенного рода (Levy,
1938), и 5) избирательное определение организмом опыта, подлежащего
усвоению.
Данные соображения говорят в пользу более тесного сближения
концепций научения и формирования характера до тех пор, пока, в
конечном счете, по убеждению автора, оно не начнет приносить свои
плоды для психологов, позволяя определить типичное парадигматическое
научение как