Монография представляет собой исследование традиционной вышивки

хосият дорал) 
(Сухарева, 2006), охранными, защищаю-
щими от сглаза, для них важен был в первую 
очередь общий характер всей композиции, 
связанный с идеями пожелания благососто-
яния и продолжения рода.
В целом вторичная мифологизация – 
столь же значимая составляющая декора, 
поскольку она была инспирирована самой 
жизнью, магическими или бытовыми факто-
рами, важными на тот момент для мастериц. 
Зачастую архаичные сакральные мотивы 
связывались со вполне обыденными пред-
метами, окружавшими женщин в их быту. 
Перекодировка семантики – от сакральных 
знаков к профанным – также характерная 
черта народного искусства Нового време-
ни, связанная с изменением религиозного 
сознания, а также расширением информа-
ционного поля, в котором бытовали тради-
ционные ремесла.
Так, заимствуя растительные узоры из 
багажа профессиональных художников-
орнаменталистов, рисовальщицы вряд ли 
отдавали должное высокому «божественно-
му» смыслу, который подразумевался в этих 
узорах в контексте культуры ислама, они на-

---

31
вышивка в культуре Узбекистана
Цветочные пальметты и розетки самаркандских вышивок, получившие названия 
кафгир (кухонная шумовка), рафида (подушечка для сажания в тандир лепе-
шек), шалгам (репа), объятия (цветочная розетка в окружении стилизованных 
листьев ислими). Заимствуя растительные узоры из репертуара профессио-
нальных художников-орнаменталистов, рисовальщицы уже не отдавали должное 
их высокому «божественному» смыслу, проводя ассоциации с более понятными 
бытовыми предметами (рис.: Сухарева, 2006, с. 52, 70)
деляли их более понятным значением. Пыш-
ная пальметта из райских кущ превращалась 
в обычную кухонную шумовку – 
кафгир 
или специальную подушечку для сажания в 
тандир лепешек – 
рафида; абстрагирован-
ная цветочная розетка, также не напоми-
нающая рисовальщицам ни один известный 
реальный цветок, обретает форму вполне 
понятной репы 
шалгам, зубчатый лист ста-
новился ножом-оберегом, а парные 
ислими, 
окружающие цветочную розетку, – мотивом 
«объятия» (Сухарева, 2006, с. 52). Отход 
от умозрительных божественных ассоциа-
В целом трансформация форм и назва-
ний – явление, присущее народному искус-
ству: жизнь менялась быстрее, чем орнамен-
ты, и мастерицы стремились связать смысл 
узоров с теми понятиями, которые оказыва-
лись ближе их пониманию. При этом новые 
смыслы по-прежнему оставались связанны-
ми с благопожелательными идеями – изоби-
лием, весной, жизнью, цветением природы. 
Как писала Г. Чепелевецкая, «орнаменталь-
ные мотивы вышивки служили пожеланием 
счастья, благополучия, символом плодоро-
дия» (Чепелевецкая, 1961).
Не только узоры, но и композиция в 
целом имела символическое значение. Она 
мыслилась в представлении мастериц как 
своего рода картина мира, образ мирозда-
ций, присущих мусульманской орнаментике, 
в сторону вполне реальных, приземленно-
бытовых понятий свидетельствует о том, что 
народное творчество было далеко от при-
сущего профессиональной художественной 
традиции абстрактного мышления.
Также важна культурологическая причи-
на изменения названий – мотивы, связанные 
в прошлом с традиционными религиозными 
представлениями, теряли свою сакральную 
интерпретацию и обретали бытовую трак-
товку в связи со снижением роли религии в 
жизни социума.
ния, где бордюр выполняет функции охрани-
тельной границы. Такое понимание декора 
сохранилось у мастериц до сих пор. Напри-
мер, байсунские (Сурхандарья) и джизак-
ские вышивальщицы понимают бордюр 
как границу, охраняющую мир от внешних 
негативных воздействий. В этой связи не 
случайно по четырем углам центрального 
поля вышивки они помещают фигурку