Методические рекомендации по подготовке к ним

7. Поэтика финала.
Обратитесь к небольшой заметке, приведенной ниже. Подумайте, с какой целью Достоевский оставляет финал открытым?
Поэтика финала романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание»:
выбор Раскольникова
Достоевский думал, что можно убить человека
и стать Раскольниковым…
А.А. Ахматова

Проблему, заявленную названии работы, попробуем разрешить посредством определения понятия «пути», т.к. выбор, в широком его смысле, так или иначе бывает связан с необходимостью сделать шаг. Раскольников сделал шаг, обозначив свою позицию как «я тебя выбрал», подразумевая под «тебя» Соню Мармеладову. Нарисуем схему, которая позволить прояснить ситуацию необходимого для Раскольникова выбора и, главное, позволит выявить тех или то, что составляло сферу выбора для героя.

Соня – Свидригайлов
Порфирий Петрович – Лужин
Разумихин – лебезятников
Это восходящая градация (определите самостоятельно, в чем заключается основание для градации) в системе двойников и антиподов, венчается Соней и Свидригайловым, которые представляют собой персонификацию положительного и отрицательного полюсов сознания Раскольникова. Можно предположить, что раскольников стоял на перекрестке путей, один из которых завершался (завершался ли?) «нищенской комнатой», где странно сошлись «за чтением вечной Книги» блудница и убийца, а другой – вояжем, вылетевшей насквозь пулей. Соня – раскольников – Свидригайлов – «одного поля ягодки», причем Соня и Свидригайлов оказываются для Раскольникова «указателями», смотрящими в противоположные стороны: в сторону «всего человеческого страдания» и в сторону «туманно-молочного бездушия», где нет границы между добром и злом (в «Бесах» Достоевского Тихон цитирует Ставрогину: «… о если бы ты был холоден или горяч! Но поелику ты тепл,.. то изблюю тебя из уст моих»), а посему нет и спасения.
Свидригайлов, будучи абсолютным воплощением теории Раскольникова, не оказывается им выбранным. Став «Наполеоном», который ради облагодетельствования человечества «имеет право убивать», как заметит, ужаснувшись, Соня, о человечестве меньше всего и помышляет. А вместо того оказывается «развратным, низким, сладострастным человеком» (Свидригайлов – это не Лужин с его кафтанной теорией; но он и не Ставрогин: последний не стал бы опускаться до подслушивания). Соня же, жертвующая собой (точно уж не Наполеон!), «идет от себя», веруя в Промысел Божий и воскрешение Лазаря на четвертый день. Когда уже нет надежды, она, надежда, как раз и есть. Не это ли нужно Раскольникову, которому Промысел Божий заменила теория, ставшая Провидением? У Свидригайлова нет ни Бога, ни веры, ни надежды, ни любви (Тихон – Ставрогину: «… ты и жалок, и беден, и нищ, и слеп, и наг»). Всё это есть у Сони, путь которой и выбрал раскольников. Ключевым моментом в этом отношении является вера Раскольникова, при отсутствии которой «можно всё».
«… я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня свято и ясно. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но и с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с истиной», – писал Ф.М. Достоевский к Н.Д. Фонвизиной.
Пока Раскольников выбрал Соню, а не Христа. Является ли выбор Сони опосредованным выбором Христа, сложно сказать. В любом случае финал романа открыт. И это один из элементов поэтики Достоевского. Между страдание-спасением и бездушием-небытием раскольников выбирает первое.