Кортик. Бронзовая птица

Глава 26 
БОРИС СЕРГЕЕВИЧ 
Выйдя из губоно, ребята столкнулись с директором московского детского дома Борисом 
Сергеевичем, тем самым, который с Коровиным приезжал несколько дней назад в усадьбу и 
разговаривал с “графиней”. 
Услышав, что ребята были у Серова, он спросил: 
— Велел вам убираться из усадьбы? 
— Нет, почему? — удивился Миша. — Мы у него были совсем по другому делу… Я бы вам 
рассказал, да вот, — он показал на Игоря и Севу, — надо ребят отвести… 
— Я вас провожу, — сказал Борис Сергеевич. 
По дороге Миша рассказал Борису Сергеевичу о происшествиях последних дней. Генка 
живописно прокомментировал его рассказ. Борис Сергеевич пожал плечами: 
— Здесь два детских дома. Оба наполовину свободны. Почему же Серов не поместил ребят туда? 
Непонятно. 
— Он решил, что Игорю и Севе будет у него лучше, — сказал Генка, — все же домашняя 
обстановка. 
— Серов мог бы так и сказать, — ответил Борис Сергеевич, — но он сослался на то, что детдома 
загружены, а это неверно. 
— Мы не могли отказаться, — сказал Миша, — ребят-то надо куда-то поместить. 
— Да, конечно, — согласился Борис Сергеевич. 
— А как же иначе? — подхватил Генка. — У Серова их и накормят, и напоят, и в постельку 
уложат… “Накормила, напоила и поесть дала ему”… Везет этим дурачкам, честное слово! Из лагеря 
убежали, всех растревожили, в дурацкую историю влипли и вышли сухими из воды. Им бы не у Серова 
на пуховиках прохлаждаться, а посидеть бы эти два дня в милиции… 
— Откуда ты знаешь, что у Серова пуховики? — возразил Игорь. 
— Знаю. По лицу видно, что на пуховиках спит. 

---

— Какой проницательный! — засмеялся Борис Сергеевич. 
Серов жил па окраине, и им пришлось пересечь весь город. 
— Ну и город! — разглагольствовал Генка. — Даже трамвая нету. И смотрите, как интересно — 
все улицы называются: Стрелецкая, Сторожевая, Пушкарская, Солдатская, Ямская… Старинный город. 
Наверно, здесь раньше крепость была. 
— Город старинный, — подтвердил Борис Сергеевич, он существовал еще до возникновения 
Москвы. — Вы по поводу трудкоммуны приехали? — спросил Миша. 
— Да, — нахмурился Борис Сергеевич. 
Но как обстоит дело с трудкоммуной, рассказывать не стал. 
Зато он подробно расспросил об убийстве Кузьмина. В ответ на уверения Миши, что Рыбалин к 
этому непричастен, Борис Сергеевич сказал: 
— Мне трудно судить. Я не знаю обстоятельств дела. Но виноват тот, кто заинтересован в 
убийстве Кузьмина. 
Наконец они дошли до квартиры Серова. 
Это был одноэтажный домик с небольшим крылечком и тремя окнами, завешенными белыми 
занавесками. За длинным забором, выкрашенным, как и дом, в ярко-красную краску и утыканным 
сверху длинными, острыми гвоздями, виднелись верхушки яблонь и груш. Возле двери висела на 
проволоке ручка звонка. 
— Устраивайте свои дела, я подожду вас, — сказал Борис Сергеевич и медленно пошел вдоль 
улицы. 
Мальчики поднялись на крыльцо. Миша потянул ручку звонка. За дверью послышался 
металлический грохот, потом шаги. 
— Кто там? — спросил женский голос. 
— Мы от товарища Серова, — ответил Миша. 
Загремели запоры. Дверь открылась. На пороге стояла высокая красивая женщина в ярком халате, 
на котором были нарисованы зеленые и желтые цветы. 
— Нас прислал товарищ Серов… — начал Миша. 
— Я знаю, — проговорила женщина, и ее тонкие губы брезгливо искривились. — Кто остается? 
Миша показал на Игоря и Севу: 
— Вот они… 
Она сделала шаг назад и шире раскрыла двери: 
— Проходите! 
Игорь и Сева нерешительно вошли в дом. Женщина сразу захлопнула за ними дверь. 
Несколько озадаченные таким приемом, Миша и Генка стояли на крыльце. 
— Я думал, что и нас обедом угостят, — уныло проговорил Генка. 
— Угостят! Как же! — ответил Миша. — Дожидайся! — И он с возмущением посмотрел на дверь: 
даже попрощаться не дали с ребятами. 
Но на кого похожа эта женщина? Определенно знакомое лицо. Может быть, на кого-нибудь из 
жильцов их дома на Арбате?.. 
— Честное слово, — сказал Генка, — еще немного — и я умру от голода…