Кортик. Бронзовая птица

Глава 34 
САМОХАРАКТЕРИСТИКИ 
После обеда все уселись на лужайке в тени деревьев. Председателем выбрали Славку: он был 
справедлив и умел вести собрания спокойно и тактично. 
Миша произнес краткое вступительное слово. Он бегло остановился на текущем моменте, указал 
на сложное международное положение республики, на гнусные происки капиталистов и империалистов 
и необходимость в связи с этим повышения ответственности каждого комсомольца перед коллективом 
и перед самим собой, перед своей революционной и комсомольской совестью. Самохарактеристики, 
сказал Миша, должны помочь каждому комсомольцу и пионеру совершенствовать самого себя, помочь 
ему увидеть свои недостатки и побыстрее изжить их. Тем более, добавил Миша, что за последнее время 
имели место факты несознательности… 
В этом месте Славка прервал его и сказал, что, говоря таким образом, Миша уже предрешает 
характеристику некоторых товарищей. Поэтому, как председатель, Славка предлагает Мише сделать 
только общие замечания, и, по возможности, краткие, а о фактах говорить конкретно при обсуждении 
того или иного товарища. 
Все хором подтвердили, что Славка прав. 
Миша не ожидал, что Славка сделает такое замечание ему, вожатому (все же и об авторитете надо 
подумать). Но в душе он не мог не согласиться, что Славка прав: такова традиция, и не надо ее 
нарушать. Скрепя сердце он согласился и предложил начать обсуждение с Генкиного звена. Славка 
поставил это предложение на голосование. За него голосовали все, кроме пионеров Генкиного звена. Но 
их было меньшинство, и обсуждение началось. 
Первым по списку шел Генка. 
Слово взял Бяшка. Он встал, сделал серьезное лицо и сказал: 
— За последнее время мы очень подружились с Генкой. Но именно потому, что я его друг, я 
обязан прямо сказать о его недостатках… Самое главное в Генке — это неустойчивость характера. Не 
может он сдержать себя. Чувствует, что не надо этого делать, не надо этого говорить, а делает и 
говорит. Комсомолец должен обдумывать и взвешивать свои поступки. А Генка не умеет ни 
обдумывать, ни взвешивать. Поэтому он и попадает в разные истории… 
Бяшка напомнил истории, в которые попадал Генка из-за своей несдержанности, и в заключение 
сказал: 
— У Генки, конечно, много еще других недостатков. Но тот, о котором я говорил, — главный. И 
Генке надо его изжить как можно скорее. 
И хоть бы кто-нибудь защитил бедного Генку! Даже Зина Круглова, единственная девочка, с 
которой он дружил, вскочила и быстро затараторила: 
— Генка недисциплинирован. Как может такой человек быть помощником вожатого отряда? 
Вместо того чтобы подавать пример, он сам на каждом шагу нарушает дисциплину. История с тем, как 
он дразнил Игоря и Севу, говорит сама за себя. А случай в Москве с бабушкой Игоря, а гвозди эти 
несчастные? Генке пора, в конце концов, подумать о своем авторитете. 
— Генка груб, — сказала Некрасова Надя. 
— Генка легкомыслен, — добавила Некрасова Вера. 
— Генка любит дразнить других! — в один голос прокричали Игорь и Сева. 
— Генка болтлив и не дает никому слова сказать, — объявил Кит. 
И Генка с сожалением подумал о зря отданных Киту порциях каши. 
А Наташа Бойцова сказала: 
— Генка слишком самоуверен и самонадеян. Он хвастлив и любит все приписывать себе одному. 
Стыдно так много воображать о себе. Нескромно. Это ярко выраженный индивидуализм. 

---

Последним о Генке говорил Славка: 
— Я думаю, что главная беда Генки в том, что он слишком импульсивный человек. Все его 
действия подчинены мгновенному чувству, то есть импульсу. А наши поступки должны быть 
подчинены не импульсу, а трезвому учету обстоятельств. 
Здесь Славка пустился в длинные рассуждения о воле, характере, импульсах и даже добрался до 
“категорического императива” Канта, о котором прочитал в какой-то философской книге. Книгу он не 
понял, но слова “категорический императив” ему очень понравились. 
В конце концов Славка выбрался из чащи философских рассуждений и закончил Генкино 
обсуждение такими словами: 
— Перед Генкой стоит серьезная задача: переделать самого себя. Он безусловно честный 
комсомолец, предан делу революции, но его недостатки мешают ему приносить обществу ту пользу, 
которую он мог бы приносить. И Генке надо серьезно задуматься над тем, что говорили о нем здесь 
товарищи. 
В таком приблизительно духе обсудили еще нескольких ребят Генкиного звена. 
Про Кита сказали, что его обжорство — это уже не физический, а моральный недостаток. 
— Чего можно ожидать от человека, который думает только о еде? — сказал Игорь про Кита. — 
Ведь он все подчиняет интересам своего желудка. Со временем из него вырастет 
мещанин-чревоугодник, он будет заботиться только о своем материальном благополучии. Вспомним 
комсомольцев времен гражданской войны! — с пафосом воскликнул Игорь. — Подумаем о 
комсомольцах капиталистических стран, особенно фашистской Италии. Разве они думают о еде? 
Представим, что среди них есть вот такой Кит. И вот он попадает, скажем, в сигуранцу или дефензиву. 
Его там допрашивают и пытают голодом. Разве Кит выдержит пытку голодом? Скажи, Кит, 
выдержишь? 
Кит поник головой. Славка как председатель заметил Игорю, что вопросов задавать нельзя. 
Критиковать — критикуй, а если задавать вопросы, то получится перебранка и ненужная полемика. 
— Нет, Кит не выдержит пытки голодом, — с горечью произнес Игорь, — значит, его физические 
потребности сильнее его убеждений. А такой человек даже не может быть комсомольцем. Вот когда мы 
с Севой решили поехать в Италию бить фашистов… 
Славка прервал его и сказал, чтобы он о себе не говорил. О нем и о Севе будут скоро говорить 
другие, и если он пожелает, то может тогда объяснить свой поступок. 
Но когда перешли к обсуждению Игоря и Севы, то ни тот, ни другой не пожелали объяснить свой 
поступок. Да и что было объяснять? Их побег вызвал всеобщее возмущение. Разве они дети? Разве не 
понимают, что ни в какую Италию они бы не попали, никаких бы фашистов не побили? Вся их затея не 
только смешна. Она вызвана желанием порисоваться, показать себя героями, а разве это 
большевистское качество? 
— Это 
попахивает 
эсеровщиной, — 
сказал 
Миша. — 
Этаким 
мелкобуржуазным 
индивидуализмом. Что хочу, то и делаю, а на остальных мне наплевать! Что мне до товарищей, до 
родных! Пусть волнуются, пусть беспокоятся, а я вот исполню свою прихоть, и всё! Значит, прихоть 
дороже окружающих. Значит, личные интересы поставлены выше общественных. А это называется 
эгоизмом. А эгоизм — самая отвратительная отрыжка буржуазной идеологии. Вот о чем надо подумать 
Игорю и Севе!