Книжный вор

* * * ГОЛОС РУДИ * * *
— Я нарочно так сделал.
Когда признание дошло до нее, Лизель задала единственный доступный вопрос.
— Но зачем, Руди? Зачем ты так сделал?
Он стоял, уперев руку в бок, и не отвечал. Только умудренная улыбка и неторопливые
перекаты вальяжной походки, что понесли его домой. Больше они об этом случае не
разговаривали.
Лизель же часто думала, каков мог быть ответ Руди, уговори она его сказать. Может, трех
медалей ему хватило, чтобы доказать то, что хотелось, а может, он боялся проиграть тот
финальный забег. В конце концов единственное объяснение, которое Лизель согласилась
принять, был внутренний подростковый голос:
— Потому что он не Джесси Оуэнз.
И лишь когда Лизель поднялась уходить, она увидела, что рядом лежат три медали из
фальшивого золота. Она постучала в дверь Штайнеров и протянула медали Руди.
— Ты забыл.
— Нет, не забыл. — Он закрыл дверь, и Лизель понесла медали домой. Спустилась с ними в
подвал и рассказала Максу про своего друга Руди Штайнера.
— Он и правда болван, — заключила она.
— Ясно, — согласился Макс, но я сомневаюсь, что он дал себя одурачить.
После этого оба взялись за работу. Макс — за свою книгу рисунков, Лизель — за
«Почтальона снов». Она уже приближалась к концу романа, где юный священник после встречи
со странной и элегантной женщиной стал сомневаться в своей вере.
Когда Лизель опустила книгу на колени вверх корешком, Макс спросил, когда она думает
закончить.
— Через несколько дней, самое большое.
— А потом начнешь новую?

---

Книжная воришка завела глаза к потолку.
— Может быть, Макс. — Она захлопнула книгу и откинулась на стену. — Если повезет.
* * * НОВАЯ КНИГА * * *
Это не «Словарь и тезаурус Дудена», как вы могли бы подумать.
Нет, словарь появится в конце этой маленькой трилогии, а сейчас только вторая часть.
Часть, в которой Лизель заканчивает «Почтальона снов» и крадет повесть под названием «Песня
во тьме». Как всегда, из бургомистерского дома. Только с той разницей, что теперь она пошла в
верхнюю часть города одна. В этот день не было никакого Руди.
Выдалось утро, богатое и солнцем, и пенистыми облаками.
Лизель стояла посреди бургомистерской библиотеки с жадностью в пальцах и названиями
книг на губах. В этот раз она освоилась настолько, что пробежалась ногтями по полкам —
короткая сцена из самого первого визита в эту комнату — и, двигаясь вдоль полок, произносила
шепотом названия многих книг.
«Под вишней».
«Десятый лейтенант».
Как всегда, ее соблазняли многие, но, походив по комнате добрых две-три минуты, Лизель
остановилась на «Песне во тьме», скорее всего — из-за зеленого переплета: книги такого цвета
у нее еще не было. Оттиснутая на обложке надпись была белой, и еще между названием и
именем автора имелся маленький рисунок — флейта. Лизель выбралась с книгой из дома, по
пути сказав спасибо.
Без Руди ей было довольно-таки пусто, но в то утро книжная воришка почему-то была
счастлива в одиночестве. Лизель приступила к работе — начала читать книгу на берегу Ампера,
на безопасном расстоянии от случайного штаба Виктора Хеммеля и бывшей шайки Артура
Берга. Никто не пришел, никто не помешал, Лизель прочла четыре коротких главы из «Песни во
тьме» и была счастлива.
Радость и удовлетворение.
От ловкой кражи.
Через неделю трилогия счастья завершилась.
В последние дни августа принесли подарок — вернее сказать, заметили.
Опускался вечер. Лизель смотрела, как Кристина Мюллер прыгает по Химмель-штрассе со
скакалкой. Перед нею затормозил, отправив в занос братнин велик, Руди Штайнер.
— Есть время? — спросил он.
Лизель пожала плечами.
— Для чего?
— По-моему, тебе надо съездить со мной. — Руди бросил велик и пошел домой за вторым.
Лизель смотрела, как перед ее носом крутится педаль.
Они доехали до Гранде-штрассе, где Руди остановился, чего-то дожидаясь.
— Ну, — спросила Лизель. — Что такое?
Руди махнул рукой:
— Смотри внимательно.

---

Понемногу они подобрались ближе и заняли позицию под голубой елью. Сквозь колючие
ветки Лизель рассмотрела закрытое окно, а потом — прислоненный к стеклу предмет.
— Это?..
Руди кивнул.
Они потратили на спор немало минут, но наконец согласились, что это надо сделать. Книгу
явно положили туда специально, и если это была ловушка, то стоило рискнуть.
Под напудренными синью ветвями Лизель сказала:
— Книжная воришка за это возьмется.
Она опустила велик, окинула взглядом улицу и двинулась через двор. В сумеречной траве
были схоронены тени облаков. Ямы ли они, куда можно провалиться, или пятна сгущенной
темноты, где можно спрятаться? В воображении Лизель соскальзывала в одну из этих ям прямо в
жуткие лапы самого бургомистра. Эти мысли, по крайней мере, отвлекли ее, и под окном Лизель
оказалась быстрее, чем могла надеяться.
Все опять было, как со «Свистуном».
Нервы лизали ей ладони.
Струйки пота рябили под мышками.
Подняв голову, она смогла прочесть название. «Полный словарь и тезаурус Дудена». На
секунду обернувшись к Руди, она сказала одними губами:
— Словарь. — Он пожал плечами и вскинул руки.
Лизель действовала методично, подталкивая раму вверх и представляя, как все это может
выглядеть изнутри, из дома. Она так и видела свою вороватую руку — как она тянется, толкает
окно вверх, чтобы книга свалилась. Словарь подавался медленно, как срубленное дерево.
Есть.
Никаких резких движений, никакого шума.
Книга просто наклонилась к ней, и девочка схватила ее свободной рукой. И даже закрыла
окно, аккуратно и плавно, а потом обернулась и пошла обратно по рытвинам облаков.
— Здорово, — сказал Руди, подавая ей велик.
— Спасибо.
Они покатили к повороту, и там важность этого дня настигла их. Лизель так и знала. У нее
опять было то же чувство, что за ней наблюдают. Голос у нее внутри жал на педали. Два оборота.
Посмотри на окно. Посмотри на окно.
Она подчинилась.
Ей неимоверно хотелось остановиться — будто чесотка, жаждавшая ногтя.
Лизель поставила ногу на землю и обернулась на бургомистерский дом и окно библиотеки
— и увидела. Конечно, следовало предполагать, что такое может произойти, и все равно Лизель
не смогла скрыть потрясения, которое ввалилось в нее, когда она заметила за стеклом жену
бургомистра. Прозрачную — но она там стояла. Как всегда, пушистые волосы; скорбные глаза,
рот, гримаса выставлены напоказ.
Очень медленно Ильза Герман подняла руку — для книжной воришки за окном.
Неподвижный взмах.
Ошеломленная Лизель не сказала ни слова — ни Руди, ни себе. Только встала поудобнее и
подняла руку, отвечая женщине в окне.