Книга II. Муад-диб

Джесссерита.
— Я расскажу тебе свой сон наяву, — в голосе ее сына клокотал гнев. — А чтобы ты
поверила мне, для начала скажу тебе кое-что: я знаю, что здесь, на Аракисе, ты родишь дочь,
мою сестру.
Джессика уперлась руками в пол влаготента и прислонилась спиной к упругой ткани. Ее
охватил страх. Она знала, что ее беременность еще не заметна. Только благодаря бен-
джессеритской выучке, Джессика смогла распознать первые слабые сигналы своего тела и
догадаться об эмбрионе, которому было всего несколько недель.
— «Только служить», — прошептала она, словно старалась зацепиться за спасительный
девиз. — «Мы существуем только для того, чтобы служить».
— Мы найдем убежище среди вольнаибов, там, где его приготовила ваша Миссия
Безопасности.
Они позаботились о нас даже в этой пустыне! Но откуда ему известно про Миссию
Безопасности? 
Джессике стоило все большего труда подавлять ужас перед ошеломляющими
способностями Поля.
Он всматривался в смутный силуэт матери и в каждом ее движении и жесте видел страх,
который она испытывала перед ним, видел так отчетливо, будто она сидела на ярком свету. В
нем начало пробуждаться сострадание.
— Я пока не могу тебе рассказать обо всем, что произойдет здесь. Пока я не могу
рассказать об этом даже самому себе. Я не знаю, как управлять своим 
чувством будущего. 
Все
происходит само по себе. Ближайшее будущее, скажем, через год, представляется мне как
дорога, широкая дорога, похожая на нашу Главную Аллею на Каладане. Некоторые места я не
могу разглядеть… они словно в тени… или скрыты за холмиком, — и он снова подумал о
бьющемся на ветру вымпеле, — а иногда попадаются развилки…
Джессика нашарила кнопку освещения влаготента и включила ее.

---

Тусклый зеленоватый свет разогнал тени, и ей стало не так страшно. Она посмотрела в
лицо Полю, увидела его обращенный внутрь себя взгляд. Джессика вспомнила, где видела
подобное выражение лица: в иллюстрациях по теме «Несчастья и стихийные бедствия» — так
выглядели дети, страдающие от голода или пережившие ужасное потрясение. Глаза — как две
впадины, щеки ввалились, губы вытянуты в прямую тонкую линию.
Такой взгляд бывает после страшного прозрения, 
думала она. 
Когда человек узнает, что
он — смертен.
Без всякого сомнения, Поль уже больше не ребенок.
Смысл его слов понемногу начал доходить до нее, отодвигая в сторону все остальное. Поль
видел будущее, видел путь к спасению.
— Значит, есть способ перехитрить Харконненов? — спросила она.
— Харконненов! Эти люди не стоят, чтобы о них думали! — усмехнулся Поль. Он
пристально смотрел на мать, изучая выражение ее лица при тусклом освещении. Лицо выдавало
ее!
— Не называй людьми тех, кто…
— Не торопись проводить границу между людьми и не людьми, — оборвал ее Поль. — На
каждого из нас давит груз его прошлого. Милая мама, кой о чем ты пока не знаешь, хотя тебе
следует знать это: 
мы тоже Харконнены.
Мозг Джессики повел себя весьма коварно — он просто отключился, перестал принимать
какие бы ни было ощущения. Но голос Поля продолжал, как на буксире, притягивать ее к себе.
— Когда ты окажешься перед зеркалом, посмотри на себя как следует. Погляди не
предвзято, и ты все увидишь сама. А пока посмотри на мои руки, на мою фигуру. Если это тебя
тоже не убедит, поверь мне на слово. Я был в будущем, видел досье, знаю факты. Мы —
Харконнены.
— Какая-нибудь… побочная ветвь? Один из дальних родственников, который…
— Ты — родная дочь барона, — сказал Поль, глядя, как мать испуганно прижала руки ко
рту. — Барон в молодости любил удовольствия и однажды позволил себе увлечься. Но и его
увлечение служило все тем же генетическим целям, 
вашим 
целям.
Это 
«вашим» 
хлестнуло ее, как бичом. От неожиданности ее мозг снова заработал, но она
ничего не смогла возразить сыну. Обрывки сведений, которые она знала о своем прошлом,
теперь обрели смысл и соединились в единое целое. Она была ребенком, столь нужным Бен-
Джессериту. А задача Бен-Джессерита — вовсе не прекращение войны между Харконненами и
Атрейдсами, а выделение и закрепление некоего наследственного кода, свойственного обеим
линиям. 
Какого? 
Она мучительно искала ответ и не находила его.
Поль, словно читая ее мысли, произнес:
— Они думали, что наконец вывели, что хотели, — меня. Но я не то, чего они ожидали. Я
опередил свое время. А 
они 
этого не знают!
Джессика продолжала прижимать пальцы к губам.
Преподобная Матерь! Он — Квизац Хадерак!
Она чувствовала себя перед ним беспомощной и совершенно беззащитной, понимая, что он
смотрит на нее глазами, от которых ничего не укроется. Вот в чем была причина ее страха!
— Ты думаешь, что я — Квизац Хадерак. Забудь об этом. Я — нечто иное, неожиданное для
них.
Нужно связаться с кем-нибудь из школы, 
мелькнуло у нее в голове. 
Пусть посмотрят
индекс соответствия и скажут, что случилось.
— Они ничего не узнают обо мне, пока не будет уже поздно, — сказал в ответ ее мыслям
Поль.

---

Она попыталась отвлечь его. Опустила руки и сказала:
— Значит, мы сможем ужиться с вольнаибами?
— У вольнаибов есть пословица, которой они выражают свое отношение к Шай-Хулуду,
Великому Отцу Вечности. В ней говорится: «Будь готов оценить по достоинству то, что тебя
ждет».
И подумал: Да, мама, среди вольнаибов. Твои глаза станут синими, а под изящным носом
появится мозоль от дыхательных трубок влагоджари… И ты родишь мою сестру, святую
Алю-Нож:.
— Если ты не Квизац Хадерак, то…
— Тебе этого не понять. Ты не сможешь поверить, пока не увидишь сама.
Я всего лишь семечко, 
подумал Поль.
И тут он понял, сколь плодородна почва, в которую он попал. Одновременно с этим чувство
ужасного предназначения вновь завладело им и заполнило наконец мучительную пустоту. Полю
показалось, что он вот-вот задохнется от горя.
На пути, ведущем вперед, он увидел два главных ответвления. На одном из них он стоял
перед старым бароном и приветствовал его словами: «Здравствуй, дедушка!» От мысли об этом
пути и обо всем, что с ним связано, ему чуть не сделалось дурно.
Другой путь был почти сокрыт серым туманом, в котором иногда мелькали вспышки
ярости и насилия. Там он видел религиозные войны, пожар, охвативший всю Вселенную, черно-
зеленое знамя Атрейдсов впереди легионов фанатиков, опьяненных пряными настойками.
Среди них был Джерни Халлек и еще кое-кто из людей его отца — так мало! — и у всех на
груди хохолок ястреба, такой же, как на мавзолее, где покоился череп герцога Лето.
— Я не могу пойти по этому пути, — шептал он. — Старые ведьмы из вашей школы только
того и дожидаются!
— Не понимаю тебя, Поль, — отозвалась мать.
Он молчал. Он в самом деле ощущал себя семечком, в котором сосредоточилось будущее
человечества. Впервые он осознал свое ужасное предназначение. Поль понимал, что больше не
может ненавидеть ни Бен-Джессерит, ни Императора, ни даже Харконненов. Все они бились в
сетях необходимости, подчиняясь идее обновления человеческого рода. Идее, ради которой
Дома и Ветви пересекались, смешивались, исчезали и возникали, образуя все новые и новые
генетические комбинации. И человечество знало только один путь, ведущий к достижению
цели, древний, многократно проверенный и надежный путь: джихад. Все, что мешало джихаду,
уничтожалось.
Я ни за что не пойду этим путем, 
подумал Поль.
Но он снова увидел внутренним взором мавзолей с черепом своего отца, насилие, кровь и
над всем этим — черно-зеленое знамя.
Джессика кашлянула, обеспокоенная его молчанием.
— Так вольнаибы… будут почитать нас как святых?
Он поднял глаза, всматриваясь в зеленоватом свете в благородные, царственные черты ее
лица.
— Да. В одном из вариантов, — Поль кивнул. — Меня они будут звать… Муад-Диб, «Тот,
кто указывает путь». Да… меня будут звать именно так.
Он закрыл глаза: 
Теперь, отец, я могу оплакать тебя. 
И он почувствовал, как по его щекам
потекли слезы.

---