|
Часть его души, которая, казалось, уже омертвела, теперь начала оживать. Лишь
краешком сознания он воспринял, что Поль приказал контрабандистам разоружиться, перед тем
как их будут допрашивать.
Но когда кое-кто начал протестовать, до него полностью дошло содержание приказа. Он
встряхнул головой и круто развернулся.
— Вы что, оглохли, — рявкнул он. — Перед вами законный герцог Аракиса. Делайте, что
он приказал.
Контрабандисты, ворча, подчинились.
Поль стал рядом с Джерни и тихо обратился к нему:
— Честно говоря, я не ожидал, что ты попадешься в такую ловушку, Джерни.
— Я действовал второпях. Слишком завелся из-за вон тех пряных россыпей, почуял
большую выгоду.
— Что ж, выгода налицо, — Поль посмотрел на разоружаемых контрабандистов. — В твоей
команде есть кто-нибудь из людей моего отца?
— Никого. Нас всех раскидало в разные стороны. Кое-кто начал сам приторговывать.
Большинство поднакопили деньжат и смотались отсюда.
— Но ты остался.
— Я остался.
— Потому что здесь Раббан.
— Мне думалось, что, кроме мести, мне ничего не осталось, — ответил Халлек.
С вершины скалы раздался странный отрывистый крик. Джерни поднял глаза и увидел
вольнаиба, размахивавшего шейным платком.
— Творило идет, — сказал Поль.
Он, а вслед за ним и Джерни, поднялись на скалу и посмотрели на юго-запад. Не слишком
далеко от них виднелся гребень песчаного червя, пыльный след, который двигался через дюны
прямо к их скалам.
— Довольно большой, — заметил Поль.
От фабрики снизу донесся рокочущий звук. Она развернулась на широких гусеницах и, как
гигантское насекомое, поползла к гряде.
— Жаль, что мы не оставили транспорт.
Джерни взглянул на Поля и на поднимавшиеся над пустыней столбики дыма, туда, куда
рухнули сбитые вольнаибскими ракетами махолеты. Внезапно его пронзила острая боль за
оставшихся там людей — его людей, и он сказал:
— Твой отец беспокоился о людях больше, чем об оборудовании.
Поль бросил на него мрачный взгляд. Потом опустил глаза, помолчал и ответил:
— Они были твоими друзьями, Джерни. Я все понимаю. Но для нас вы — нарушители
границ, которые могли увидеть то, что им не положено. Ты должен понять меня.
— Здесь все ясно. Ладно, а теперь мне не терпится увидеть то, что мне не положено.
Поль взглянул на него. На лице Халлека играла знакомая волчья улыбка, от которой
изогнулся чернильный шрам на его челюсти.
Джерни кивнул на пустыню под ними. Вольнаибы разбрелись повсюду и занимались
своими делами. Его поразило, что никого из них не тревожило приближение червя.
Со стороны открытых дюн возле пряных россыпей раздался гулкий звук, похожий на
барабанный бой, который, казалось, отдавался у них в ногах. Джерни заметил, что вольнаибы
растянулись в цепочку на пути червя.
Червь надвигался точно огромная песчаная рыба — гребень на поверхности, кольца
переливаются и извиваются. В то же мгновение Джерни увидел со своего наблюдательного
пункта, как укрощают чудовище: дерзкий прыжок первого крючника, потом поворот и вот уже
целый отряд карабкается вверх по извивающемуся чешуйчатому боку.
— Вот одна из вещей, которую тебе не положено видеть, — сказал Поль.
— Я слышал всякие рассказы и слухи, — ответил Джерни. — Но в такое не просто
поверить, пока не увидишь своими глазами.
Он покачал головой.
— С тварью, которой боится весь Аракис, вы обращаетесь словно с верховой лошадью.
— Ты слышал, что мой отец говорил про мощь пустыни. Это она и есть. Планета
принадлежит нам. Нас не остановят ни бури, ни чудовища, ни суровый климат.
Нас,
подумал Джерни.
Он имеет в виду вольнаибов. Он говорит о себе, как об одном из них.
И он снова посмотрел на пряную синеву в глазах Поля. Он знал, что его собственные глаза тоже
имеют синеватый оттенок. Но у контрабандистов была возможность получать пищу из
внешнего мира, и цвет глаз определял для них кастовые различия. Существовало выражение
«умылся пряной водичкой» — про человека, который слишком похож на туземца. К тому же
они всегда относились к пряностям с недоверием.
— Было время, когда мы не рисковали оседлать червя днем в этих широтах, — пояснил
Поль. — Но в последнее время у Раббана столько хлопот в воздушном пространстве, что ему
недосуг разглядывать каких-то козявок на песке.
Он глянул на Джерни.
— Появление здесь ваших махолетов было для нас настоящим ударом.
Do'stlaringiz bilan baham: |
