Исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации перевод с английского под редакцией м. О. Косвева

1 History of Greece, III, 55.

2 „Мы находим асклепиадов во многих частях Греции, алевадов—в Фессалии, мидилидов, псалихидов, блепсиадов, эвксенидов—в Эгине, бранхидов—в Милете, небридов—в Косе, иамидов

• 
  ю итиадоз—в Олимпии, акесторидов—в Аргосе, кимирадов—на Кипре, пенфилидов—в Митилеие, галфкбиадов—в Спарте, а равно кодридов, эвмольпидов, фиталидов, ликомедов, бутадов, эвнеидов, гесихидов, бритиадов и т. д.—в Аттике. Каждому из них соответствовал мифический предок, более или менее известный и вчитавшийся первым отцом, равно как и героем-эпонимом рода, напри­ мер, Кодр, Евмолп, Бутес, Фитал, Гесихий и т. д.“—Grote’s Hist, of Greece, III, 62.
  

—134—

Солона. Каждый член рода мог заявить свое право на брак с девушкой-сиротой, при чем ближайшие агнаты пользовались преимуществом; если она была бедна и ближайший агнат не желал сам на ней жениться, то закон Солона обязывал его дать ей приданое, пропорциональное числящемуся за ним имуществу, и выдать замуж за другого . .. В случае убийства ближайшие родственники убитого в пер­ вую очередь, а затем его генеты и фраторы имели право и были обязаны пресле­ довать преступника судом; содемоты же убитого, или жители того же самого дема, не имели подобного права преследования преступника. Все известные нам древнейшие афинские законы основаны на родовых и фратриальных делениях, неизменно считающихся расширениями семьи. Следует еще заметить, что это раз­ деление совершенно независимо от имущественного положения, и богатые, как и бедные, входили в один и тот же род. Далее, различные роды были весьма не равны по достоинству; это основывалось главным образом на религиозных цере­ мониях, исключительным правом отправления которых каждый род владел по наследству и которые, считаясь иногда особо священными для всего города, были поэтому национализованы. Так, повидимому, больше всех других родов почи­ тались эвмолпиды и керики, которые доставляли гиерофантов и наблюдателей за мистериями Элевзинской Деметры, и бутады, из которых происходила

жрица Афины Паллады, равно как и жрец Посейдона Эрехтейского в Акро­ поле» \

Грот говорит о роде как о расширенной семье и как о предполагающем существование последней, считая семью первичной, а род — вторичной формой. Взгляд этот по изложенным выше основаниям не приемлем. Обе организации исходят из различных оснований и друг от друга независимы. Род охватывает только часть потомков предполагаемого общего предка и исключает остальных; он охзатывает также только часть семьи и исключает остальную часть. Чтобы -быть частью рода, семья должна была целиком входит в его состав, что было невозможно в архаическом периоде и стало мыслимым только в позднейшем периоде. В организации родового общества род является первичной формой, составляя как основание, так и единицу этой системы. Семья является также первичным и более древним, чем род, учреждением; пуналуальная и кровнород­ ственная семьи предшествовали роду; но семья не была членом органического ряда древнего общества, равно как и современного.

Род уже существовал у арийской семьи, когда племена, говорившие по-ла­ тински, гречески и на санскрите, составляли один народ, как это видно из того, что для обозначения этой организации в их диалектах существует один и тот же термин (gens, YÉVÎÇ и ganas). Они получили эту организацию от своих вар­ варских предков, а более отдаленным образом — от своих, диких прапредков. Если арийская семья дифференцировалась уже в среднем периоде варварства, что весьма вероятно, то они должны были получить род в его архаической форме. После этого события и в течение долгого времени, протекшего между обособлением этих племен друг от друга и началом цивилизации, должны были произойти те изменения в строе рода, которые указывались гипотетически. Невозможно допустить, чтобы род появился впервые иначе, чем в своей ар­ хаической форме; следовательно, греческий род должен был первоначально иметь эту форму. Поэтому, если можно найти достаточные причины для объяс­ нения такого большого изменения в порядке счета происхождения, как переход из женской линии в мужскую, то все развитие рода станет нам ясным, хотя оно

• 
  конечном счете ввело в род совершенно новую группу родственников на место старой. Развитие идеи собственности и возникновение моногамии создали до­ статочно могущественные мотивы для того, чтобы потребовать и добиться этой перемены, введя детей в род их отца и сделав их участниками в наследовании его имущества. Моногамия сделала отцовство достоверным, чего не было при возникновении рода, и устоанение детей от наследования стало далее невозмож-
  

1 History of Greece, III, 62, et seq.

— 135—

вьш. Перед лицом новых обстоятельств род должен был либо перестроиться, либо распасться. Если сопоставить род ирокезов в том виде, какой он имел на низшей ступени варварства, с родом греческих племен, когда он достиг высшей ступени, то невозможно не признать, что оба они представляют собой одну и ту же организацию, в первом случае — в ее архаической, а во втором — в ее конечной форме. Различия между ними именно такие, какие должны были воз­ никнуть под давлением требований человеческого прогресса.

Параллельно с этими изменениями в строе рода идут изменения порядка наследования. Имущество, всегда переходившее по наследству в пределах рода, наследовалось сначала родичами, затем — агнатами, за исключением остальных родичей, и, наконец, агнатами в нисходящих степенях, в порядке их близости

• 
  умершему, что давало исключительное право наследования детям как ближай­ шим агнатам. Стойкость, с которой сохранялся до эпохи Солона принцип, по которому имущество должно оставаться в роде умершего собственника, пока­ зывает жизненную силу родовой организации на протяжении всех этих перио­ дов. Именно этот принцип заставлял наследницу выходит замуж в пределах ее
  

собственного рода, чтобы воспрепятствовать переходу имущества путем брака

• 
  другой род. Солон, дозволив владельцу имущества, если он не имел детей, распорядиться им путем завещания, пробил первую брешь в имущественных правах рода.
  

Был поставлен вопрос, в каком родстве были члены одного рода и были ли они вообще родственниками. Грот говорит; «Поллукс прямо утверждает, что члены одного рода в Афинах не всегда были кровными родственниками, но мы

даже и без определенного свидетельства могли бы заключить, что так было

• 
  действительности. Мы не имеем возможности решить, в какой мере род в не­ известную эпоху своего возникновения основывался на действительном родстве; это касается в равной мере и афинских и римских родов, в основных чертах ана­ логичных. Гентилизм представляет собой особую связь, отличную от семейных связей, но он предполагает их существование и расширяет их путем искусствен­ ной аналогии, основанной отчасти на религиозных верованиях, отчасти на по­ ложительном договоре, в результате чего род включает и чужих по крови. Все члены одного рода или даже одной фратрии верили, что они произошли не от одного и того же деда или прадеда, а от одного и того же божественного или героического предка. .. И эта твердая вера, которую так легко воспринял грече­ ский ум, была усвоена и выражена путем положительного договора в принципе соединения в роды и фратрии... Нибур в своем ценном исследовании о древне­ римских родах был, несомненно, прав, предполагая, что они не были семьями, действительно происходящими от общего исторического предка. Однако не менее справедливо и то (хотя Нибур предполагает, повидимому, иное), что идея рода
  

заключала в себе в е р у в одного общего отца, бога или героя, — генеалогию, которую мы можем назвать легендарной, но которая у самих членов рода счита­ лась священной, стояла вне всякого сомнения и служила важным связующим их элементом. . . Естественные семьи изменялись, конечно, из поколения в поколе­ ние: одни расширялись, другие уменьшались или вымирали; но род не испыты­ вал никаких изменений, помимо возникновения новых, а равно исчезновения или разделения входящих в него семей. Так постоянно колебались отношения семей

• 
  роду, и родовая генеалогия, несомненно, соответствовавшая начальному со­ стоянию рода, становилась с течением времени устаревшей и не соответствую­ щей действительности. Мы редко слышим об этой генеалогии, так как о ней за­ является публично только в известных важных и торжественных случаях. Но роды, стоявшие ниже по своему достоинству, имели свои общие обряды, об­ щего сверхчеловеческого предка и свою генеалогию точно так же, как и более знаменитые роды; схема и идеологическая база были одинаковы у всех ро­ дов» ’.
  

1Ь., Ш, 58 е!

— 136—

Отдельные утверждения Поллукса, Нибура и Грота в известном смысле правильны, но не вполне. Генеалогия рода восходила дальше признанного родо­ начальника; поэтому древний род не мог ни иметь известного предка, ни дока­ зать существование кровной связи при помощи своей системы родства; тем не менее родичи не только в е р и л и в свое общее происхождение, но и имели основание для такой веры. Присущая роду в его архаической форме система родства, которой, вероятно, обладали в прошлом и греки, сохраняла представле­ ние о взаимном родстве всех членов рода. Это представление утратилось с воз­ никновением моногамной семьи, как я далее попытаюсь доказать. Родовое имя создавало родословную, рядом с которой родословная семьи оказывалась ма­ лозначительной. Функцией родового имени было сохранять память об общем происхождении всех тех, кто носил это имя. Но родословная рода была такой древней, что его члены не могли доказать действительного родства между ними, за исключением ограниченного числа случаев, когда были более молодые общие предки. Имя само по себе было убедительным доказательством общего проис­ хождения, за тем исключением, когда это происхождение прерывалось в пред­ шествующей истории рода усыновлением в него лиц чужой крови. Нет никакого основания совершенно отрицать какое-либо родство между членами рода, как это делают Поллукс и Нибур, и превращать его таким образом в чисто фиктивное сообщество. Значительная часть членов рода могла доказать свое родство про­ исхождением от общих предков в пределах рода, а для остальных родовое имя, которое они носили, было достаточным доказательством их общего проис­ хождения для практических целей. Греческий род был обычно немноголюдной группой. Тридцать семей в одном роде, не считая жен глав семейств, дают, по обычной норме подобного расчета, в среднем сто двадцать человек на род.

• 
  качестве единицы органической социальной системы род естественно должен был стать центром общественной жизни и деятельности. Он был органи­ зован в виде общественной единицы с архонтом, или вождем и казначеем, вла­ дел в известной мере общими землями, общим кладбищем и общими религиоз­ ными обрядами. Помимо того, существовали права, привилегии и обязанности, которые род давал или налагал на всех своих членов. В роде получила свое про­ исхождение религиозная деятельность греков, распространившаяся затем на фратрии и достигшая своего высшего развития в периодических празднествах, общих всем племенам. Эта тема превосходно разработана Фюстель де Куланжем
  

• 
  его недавно вышедшем труде «Древняя община».
  

Чтобы понять состояние греческого общества до возникновения государ­ ства, необходимо изучить строй и принципы греческого рода, так как характер единицы определяет и характер ее соединений в их восходящем порядке и один лишь может дать материал для их истолкования.