Мотивация и личность

Внимание
Концепция слежения, или наблюдения, кардинально отличается от
концепции восприятия; в ней делается акцент на избирательных,
подготовительных, организующих и мобилизующих действиях. Это не
обязательно должны быть реакции, полностью определяемые природой
реальности, за которой ведется наблюдение. Общеизвестно, что слежение
зависит от природы самого организма, личностных интересов, мотивов,
предубеждений, прошлого опыта и т. д.
С темой нашего исследования связан тот факт, что в реакциях слежения
удается различить непосредственное наблюдение за уникальным событием
и стереотипное распознавание во внешнем мире набора категорий, которые
уже существуют в уме наблюдающего. Таким образом, наблюдение может
быть более чем узнаванием или открытием в мире того, что мы сами туда
уже поместили, своего рода предвосхищением переживания до того, как
оно возникло. Оно может быть некой рационализацией прошлого или
попыткой поддержать статус — кво, а не истинным распознаванием
перемен, новизны и динамики. Это возможно лишь при наблюдении за чем
— либо, известным ранее, или же при поисках нового в уже знакомом.
Недостатки и преимущества стереотипизации внимания для организма
очевидны. Совершенно ясно, что классификация переживаний не требует
внимания в полном объеме, что помогает нам сберечь силы. Безусловно,
категоризация гораздо менее утомительна, чем внимательное наблюдение.

---

Более того, она не требует концентрации внимания, не вынуждает нас
использовать 
все 
резервы 
организма. 
Концентрация 
внимания,
необходимая для восприятия и понимания важной или новой проблемы,
как известно, весьма утомительна, поэтому мы прибегаем к ней
относительно редко. Подтверждением этому может служить всеобщее
увлечение техниками скорочтения, короткими романами, журналами —
дайджестами, стереотипными фильмами, насыщенными клише диалогами
и, в целом, избегание реальных проблем или, во всяком случае,
предпочтение стереотипных псевдорешений.
Рубрикация, или категоризация, является частичной, символической
или номинальной, а не полной реакцией, позволяющей автоматизировать
поведение (например, делать несколько дел одновременно), что, в свою
очередь, дает человеку возможность заниматься более сложной
деятельностью, когда менее сложная осуществляется в своего рода
рефлекторном режиме. Иначе говоря, у нас нет необходимости замечать
или обращать внимание на знакомые элементы переживаний
[44]
.
В этом утверждении таится парадокс, поскольку одновременно
справедливо то, что 1) мы склонны не замечать то, что не подпадает под
уже существующую систему категорий (т. е. странное и незнакомое) и 2)
именно непривычное, опасное или угрожающее привлекает наибольшее
внимание. Незнакомый раздражитель может быть либо опасным (шум в
темноте), либо нет (новые шторы на окнах). Наибольшее внимание
уделяется незнакомому и опасному; наименьшее — знакомому и
безопасному; промежуточное внимание уделяется незнакомому и
безопасному, которое превращается в знакомое и безопасное, т. е.
подвергается категоризации
[45]
.
Напрашивается любопытный вывод: новое и незнакомое либо вообще
не привлекает нашего внимания, либо захватывает его полностью.
Складывается впечатление, что значительная (менее здоровая) часть нашей
популяции уделяет внимание исключительно угрожающим переживаниям,
словно внимание — только реакция на опасность и предупреждает о
необходимости принятия чрезвычайных мер. Эти люди отметают в сторону
не угрожающие или не опасные переживания, а следовательно, не
заслуживающие внимания или какой — либо иной реакции, когнитивной
или эмоциональной. Жизнь представляется им чередой опасностей с
редкими промежутками между ними.
Однако существуют люди, для которых все иначе. Они реагируют не
только на угрожающие ситуации. Вероятно, благодаря большей

---

уверенности в себе и спокойствию они могут позволить себе роскошь
реагировать, обращать внимание и даже испытывать волнение по поводу
переживаний, которые не представляют опасности, а приятно возбуждают.
Известно, что подобная положительная реакция, слабая или сильная, от
легкого возбуждения до захватывающего восторга, подобно реакции на
опасность, сопряжена с мобилизацией вегетативной нервной системы,
включая внутренние органы и организм в целом. Основное различие между
этими переживаниями состоит в том, что одно из них интроспективно
представляется приятным, а другое неприятным. Учитывая это
наблюдение, можно утверждать, что человеческие особи не только
пассивно адаптируются к миру, но также и наслаждаются им и даже
активно вмешиваются в него. Фактор, изменчивость которого, по —
видимому, ответственна за большинство подобных различий, очень
приблизительно можно назвать психическим здоровьем. Для сравнительно
тревожных людей наблюдение представляет собой исключительно
механизм неотложного реагирования и весь мир делится на безопасную и
опасную сферы.
Противоположностью внимания — категоризации является свободно
плавающее внимание
 (free floating attention),
описанное в соответствующей
концепции Фрейда
[46]
. Отметим, что Фрейд рекомендует скорее пассивное,
чем активное наблюдение, исходя из того, что активное внимание обычно
сопряжено с переносом собственных ожиданий на реальный мир. Такие
ожидания могут заглушить голос реальности, если он будет достаточно
слаб. Фрейд рекомендует людям оставаться пассивными и смиренными,
проявлять интерес только к тому, что реальность хочет им сообщить, быть
озабоченными лишь восприятием внутренней структуры материала. Таким
образом, нам следует относиться к материалу, словно он уникален и не
похож ни на что в мире, а все наши усилия должны быть направлены на
постижение его собственной природы, а не на попытки подогнать его под
наши теории, схемы, концепции. Это наиболее точная рекомендация по
центрированию на проблеме, а не на своем Я. Если мы хотим постичь
внутреннюю природу испытываемого переживания, нам следует по
возможности отставить в сторону Я, его переживания, существующие
концепции, надежды и страхи.
«Как только внимание произвольно концентрируется до определенного
уровня, человек начинает отбирать материал; один пункт фиксируется в
уме с особенной четкостью, а другие отбрасываются, причем в процессе
отбора важную роль играют ожидания, касающиеся собственных
склонностей. Этого — то и не следует делать; если в процессе отбора мы

---

следуем своим ожиданиям, возникает опасность никогда не найти того, что
было бы неизвестно, а если мы учитываем свои склонности, все, что
должно быть воспринято, почти наверняка будет фальсифицировано. Не
следует забывать, что смысл того, что человек слышит, в любых ситуациях
и по большей части узнаваем лишь некоторое время спустя».
Полезно сопоставить подходы ученого и художника к переживаниям.
Если задуматься над тем, что представляет собой истинный ученый и
истинный художник, возможно, имеет смысл противопоставить их
подходы к любым переживаниям, отметив при этом, что ученый склонен
классифицировать 
переживания, 
сравнивать 
их 
между 
собой,
упорядочивать в единую философию мира, уделять внимание различиям в
этих 
переживаниях. 
Ученым 
свойственно 
давать 
наименования,
навешивать ярлыки, расставлять все по полочкам, т. е. классифицировать.
Художники же проявляют интерес к уникальному характеру переживаний.
Каждое 
переживание 
воспринимается 
как 
самостоятельное,
индивидуальное. Каждое яблоко уникально, отлично от других; любая
модель, будь то дерево или голова натурщика, непохожа на другую.
Критик сказал об одном художнике так: «Он видит то, на что другие
только смотрят». Художники не проявляют интереса к классификации
переживаний, помещению их в уже имеющийся мысленный каталог. Их
задача — свежий взгляд на переживание, а затем, при наличии таланта,
умение запечатлеть это переживание, чтобы другие, менее восприимчивые
люди также смогли увидеть его свежим взглядом. Очень точно сказал об
этом Симмел: «Ученый видит нечто, потому что знает нечто, в то же время
художник знает нечто, потому что видит».
Эти стереотипы, как и любые другие, опасны. В данной главе
обосновывается мнение о том, что ученые только выиграют, больше
полагаясь на интуицию и, подобно художникам, ценя непосредственные
переживания. Сходным образом, исследовательский подход и понимание
реальности, свойственные науке, будут способствовать углублению
реакции художника на мир и, помимо этого, помогут ему повзрослеть.
Итак, девиз у художника и у ученого один: «Видеть реальность целиком».