Barthes. Mythologies p aris, Seuil,1957

полнотой:
...Миф — язык, не желающий умирать; питаясь 
чужими смыслами, он благодаря им незаметно 
продлевает свою ущербную жизнь, искусствен-
но отсрочивает их смерть и сам удобно вселя-
ется в эту отсрочку; он превращает их в гово-
рящие трупы (наст. изд., с. 293). 
Завораживающая эстетическая полнота мифологи-
ческого мира вернее всего влечет за собой его художе-
ственность, ибо искусство — это не только богатое, не-
посредственно реальное содержание, но и объемлющая, 
завершающая его форма. Характерная ситуация реалис-
тического творчества: разоблачаемый и критикуемый 
мир предстает своему критику и разоблачителю как мир 
художественно оформленный, так и напрашивающийся 
на литературно-художественные аналогии — кетч подо-
бен античной трагедии, велогонка эпической поэме, а 
модная модель автомобиля оказывается образцом «гу-
манизированного искусства» (наст. изд., с. 222). 
Мне очень хочется написать роман, — призна-
вался Барт, — и каждый раз, когда я читаю 
роман, который мне нравится, мне хочется 
самому написать так же; но, по-моему, я до сих 
пор чувствую внутреннее сопротивление неко-
торым операциям, которые в романе предпо-
лагаются. Например, сплошная ткань повест-
вования. Разве можно написать роман в 
афоризмах, роман во фрагментах? При каких 
условиях? Разве самой сутью романа не явля-
ется некоторая непрерывность? Тут у меня, 
кажется, есть некоторое сопротивление. Вто-
рой источник сопротивления касается имен, 
имен собственных; я не смог бы придумать 
имена персонажей, а мне представляется, что 
весь роман заключается в их именах...
1
1
Pr
e
texte: Roland Barthes, p. 251–252.
14
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
14 / 35

---

Затруднения Барта, о которых он не раз упоминал 
в 70-е годы, соответствуют двум главным «предрассуд-
кам» классического романного творчества, развенча-
нию которых посвятил себя в 50-е годы французский 
«новый роман»: речь шла об отказе от рассказывания 
(хроно)логически связной «истории» и от воссоздания 
«персонажа» — что в логическом пределе, а подчас и в 
реальной практике, вело к писанию «романов без 
имен»
1
. Барт, один из ведущих пропагандистов «ново-
го», а затем и «новейшего романа» (А. Роб-Грийе, 
Ф. Соллерс), сам сохранял ностальгическую привязан-
ность к «старомодным» повествовательным принципам, 
подтверждая свою двусмысленную характеристику как 
человека, находящегося «в арьергарде авангарда»
2
. 
Если применить два его критерия к «Мифологиям», 
то обнаружится, что эта книга как никакая другая в 
творчестве Барта насыщена именами соб ственными
3
, 
причем подавляющее большинство их — имена «рома-
нические» или «мифические», то есть концентрирую-
щие в себе все содержание объекта. Таковы в первую 
очередь рекламно-коммерческие названия («Астра», 
«Омо», «Аркур», «Синий гид», «“DS-19” — она же 
“богиня”», и т. д.), имена и /или псевдонимы борцов 
кетча, велогонщиков «Тур де Франс», подсудимых на 
сенсационных процессах, поэтессы-вундеркинда Мину 
Друэ... Таковы имена кинозвезд, неприметно сливаю-
щиеся с именами их персонажей («Чарли [...] точно в 
соответствии с идеей Брехта, демонстрирует свою 
слепоту публике...» — наст. изд., с. 103; «в последнем 
кадре мы видим, как Брандо, переборов себя, возвра-
1
«Не романическое начало, а персонаж — вот что утратило силу 
в современном романе; появление в нем Имени Собственного более 
невозможно», — писал Барт в несколько более широком смысле (Ролан 
Барт. S/Z. М., 1994, с. 113).
2
Roland Barthes. Le grain de la voix, p. 142.
3
Cм.: Philippe Roger. Roland Barthes, roman, p. 112. Трепетно-маги-
ческое отношение Барта к имени собственному восходит к культуре 
реалистической прозы второй половины XIX века (Флобер), а в более 
дальней перспективе смыкается и с сознанием архаических мифологи-
ческих культур, в основе которых — Номинация (см.: Ю.М. Лотман, 
Б.А. Успенский. Миф — имя — культура // В кн.: Б.А. Успенский. Из-
бранные труды, т. 1. М., 1994, с. 298–319).
15
Р
олан Барт — теоретик и практик мифологии
15 / 35

---

щается к хозяину чест ным, добросовестным рабо-
чим» — наст. изд., с. 132). Именами собственными 
становятся названия мифологизируемых социальных 
институтов — Литература, Армия, Правительство 
и т. д.
1
И наконец, даже серьезные, подлинные имена 
реальных деятелей — писателей, политиков — приоб-
ретают какой-то характерно анекдотический, то есть 
эстетический оттенок: Андре Жид, спускаясь вниз по 
Конго, читает Боссюэ, премьер-министр Мендес-
Франс пьет на трибуне магический напиток — молоко, 
классик Расин под язвительным пером другого писа-
теля превращается в «лангусту», и даже агрессивный 
демагог-популист Пьер Пужад, серьезно беспокоящий 
Барта как вождь поднимающего голову фашизма, 
показан фигурой во многом живописной. Все это, 
конечно, не внешние приемы «оживления» текста. Мир 
«Мифологий» — мир 
полных
, суггестивных, внутрен-
не насыщенных имен; кажется, будто какая-то бессо-
знательная сила заставила Барта в послесловии, для 
иллюстрации своей теории мифа, выбрать латинскую 
фразу из Федра о «самоименовании льва» («quia ego 
nominor leo») — имена мифологических героев, слов-
но вздыбленная львиная грива, вырываются из-под 
сдерживающего их идеологического смысла, заявляют 
о себе как о непо средственной реальности, и тем самым 
в текст вторгается «романическое», то есть «род дис-
курса, не структурированный как история, когда 
просто отмечают, вникают, интересуются повседнев-
ной реальностью, людьми, всем, что случается в жиз-
ни»
2
. Таким образом, в «Мифологиях» Барт ровно 
наполовину выполняет те условия, которые сам он 
считал необходимыми для романа: эта книга насыще-
на «романическими» именами собственными, но ее 
хроникально-фрагментарный дискурс «не структури-
1
О платоновском эссенциализме, подразумеваемом такими име-
нами, см.: Jean-Claude Milner. Le pas philosophique de Roland Barthes. 
Lagrasse, 2003.
2
Roland Barthes. Le grain de la voix, p. 210. «Романическое без ро-
мана» было одной из характеристик того полуутопического «текста 
для чтения», или просто «Текста», который постулировался Бартом в 
70-х годах. См.: Ролан Барт. S/Z, с. 14.
16
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
16 / 35

---

рован как история», не обладает временной непрерыв-
ностью.
Наконец, говоря об эстетическом подходе к миру, 
осуществляемом в «Мифологиях», следует выяснить, 
каково специфическое содержание главного понятия 
этой книги — понятия 
мифа.
Ф. Роже справедливо заметил, что своим обраще-
нием к понятию «миф», попыткой его концептуализа-
ции Барт вступал в неявную полемику с глубоко авто-
ритетным для него в те годы Ж.-П. Сартром (именно 
с Сартром связана идеологическая задача «демисти-
фикации» жизни)
1
. Рецензируя книгу Дени де Ружмо-
на «Любовь в западной цивилизации» («L’amour et 
l’Occident», 1939), Сартр писал, что в современной 
культуре возник «миф о мифе», когда само это поня-
тие мистифицируется: аналитик мифа 
...работает как историк, то есть отнюдь не за-
ботится о сравнении первобытных мифов и об 
установлении их общих законов; он выбирает 
один частный миф одной конкретной эпохи и 
прослеживает его индивидуальное становле-
ние
2
.
Что касается Барта, то он в своих «Мифологиях» 
лишь отчасти ускользает от этой сартровской крити-
ки — главным образом за счет