Barthes. Mythologies p aris, Seuil,1957

брать взаймы 
у буржуазии. 
В результате буржуазная идеология может заполонять 
все и вся, безбоязненно теряя при этом свое имя: ее 
имени здесь никто не назовет, и ничто не мешает ей 
подменять буржуазный театр, буржуазное искусство, 
буржуазного человека их вечными аналогами; одним 
словом, ничто не препятствует ее разыменовыванию, 
коль скоро человеческая природа всегда одна и та же; 
имя буржуа здесь полностью устраняется.
Разумеется, случаются и восстания против буржу-
азной идеологии. Это обычно называют авангардом. 
Но такого рода бунт остается социально ограничен-
ным и поддается приручению. Во-первых, возникает 
он в тех или иных слоях самой буржуазии, в узком 
кругу художников и интеллектуалов, для которых 
публикой служит сам же критикуемый ими класс и 
которые в своем самовыражении зависят от его денег. 
А во-вторых, в основе подобного бунта всегда лежит 
очень четкое разграничение этической и политической 
буржуазности: авангард критикует буржуа в искусст-
ве, в морали — филистера-бакалейщика, как в досто-
славные времена романтизма; никакой политической 
критики в нем нет
1
. Авангард нетерпим не к классово-
му статусу, а к языку буржуазии; статус же ее он пусть 
и не оправдывает, но заключает в скобки; при всей 
резкости своих провокативных жестов, авангард в 
конечном итоге всегда принимает как данность чело-
века заброшенного, а не отчужденного; между тем 
заброшенный человек — это по-прежнему Вечный 
Человек
2
.
1
Примечательно, что противники буржуазии в этике (или эстети-
ке), как правило, равнодушны, а то и сами привязаны к ее определяющим 
чертам в политике. И обратно, политические противники буржуазии 
пренебрегают критикой ее глубинных представлений, порой даже сами 
их разделяют. Буржуазии на руку такая разобщенность ее противников, 
она позволяет ей скрадывать свое имя. Между тем буржуазию следует 
понимать именно в единстве ее определяющих черт и ее представле-
ний.
2
Заброшенность человека может принимать и «буйные» формы 
(например, у Ионеско). Этим нимало не подрывается безопасность 
Сущностей.
26 / 35

---

302
Р
олан 
Б
арт. 
М
ифологии
Такая анонимность буржуазии еще более усили-
вается, когда от собственно буржуазной культуры 
обращаешься к ее расширенным, популярно-приклад-
ным формам, к той «житейской философии», которой 
питаются бытовая мораль, гражданские церемонии, 
светские ритуалы — словом, все неписаные нормы 
житейских отношений в буржуазном мире. Заблужде-
нием было бы отождествлять господствующую куль-
туру с одним лишь ее центральным творческим ядром: 
существует еще и сугубо потребительская буржуазная 
культура. Вся современная Франция погружена в эту 
анонимную идеологию: наша пресса и кино, наш театр 
и массовая литература, наши церемониалы, Юстиция 
и дипломатия, наши разговоры о погоде, уголовные 
процессы, сенсационные свадьбы, блюда, о которых 
мы мечтаем, одежда, которую носим, — все в нашем 
повседневном быту обусловлено тем представлением 
об отношениях человека и мира, которое создает 
себе 
и нам 
буржуазия. Подобные «нормализованные» 
формы редко обращают на себя внимание — именно в 
силу своей широкой распространенности, где легко 
скрадывается их происхождение; не связанные прямо 
ни с политикой, ни с идеологией, они живут где-то 
посередине, мирно уживаясь и с активизмом полити-
ческих борцов и с критической въедливостью интел-
лектуалов; ни те ни другие их, в общем, не трогают, 
хотя ими покрывается огромная масса неразличимого 
и незначительного — то есть природного. А ведь имен-
но своей этикой буржуазия и пронизывает всю Фран-
цию: буржуазные нормы, практикуемые в общенацио-
нальном масштабе, переживаются как самоочевидные 
законы природного порядка вещей; чем шире класс 
буржуазии распространяет свои представления, тем 
более они натурализуются. Их буржуазность погло-
щается нерасчленимой массой мирового бытия, единст-
венным обитателем которого является Вечный Чело-
век — ни пролетарий, ни буржуа.
Итак, пронизывая своей идеологией промежуточ-
ные классы, буржуазия надежнее всего теряет свое имя. 
Житейские нормы мелкой буржуазии суть отходы 
27 / 35

---

303
II
. 
М
иф сегодня 
буржуазной культуры, это те же истины буржуазной 
идеологии, только опошленные, обедненные, коммер-
циализированные, в чем-то архаичные или старомод-
ные. Вот уже более столетия как историю Франции 
определяет политический союз буржуазии и мелкой 
буржуазии; он расторгался лишь редко и всякий раз 
ненадолго (в 1848, 1871, 1936 годах)*
26
. Со временем 
этот союз делается все теснее, мало-помалу превраща-
ясь в симбиоз; время от времени общество еще может 
всколыхнуться, но при этом никогда не затрагивается 
его расхожая идеология; «национальные» представле-
ния замазываются все той же густой краской «естест-
венности». Пышная буржуазная свадьба (восходящая 
к классовому обряду демонстрации и расточения бо-
гатств) может не иметь никакого отношения к эконо-
мическим условиям жизни мелкой буржуазии, но через 
посредство печати, кинохроники, литературы она 
мало-помалу становится нормой — если не реально 
переживаемой, то мечтаемой — для любой мелкобур-
жуазной пары. Буржуазной идеологией постоянно 
поглощена огромная масса людей, не имеющих собст-
венного глубинного статуса и способных переживать 
его лишь в воображаемом, то есть ценой фиксации и 
обеднения своего сознания
1
. Распространяя свои пред-
ставления с помощью набора коллективных образов на 
потребу мелкой буржуазии, буржуазия тем самым 
упрочивает иллюзорную недифференцированность 
социальных классов: для полной эффективности ее 
разыменования нужно, чтобы машинистка, получаю-
щая двадцать пять тысяч франков в месяц,