Фирдоуси. Шах-наме Миниатюра из рукописи «Шах-наме»

Восшествие Ардашира на престол

В Багдаде, что ему был богом дан,{59}

Сел Ардашир великий — Бабакан;

И на престоле Кеев — в зале тронной —

Венчался бирюзовою короной.

Царем царей в народе наречен,

Величьем стал Гуштаспу равен он.

В нем слава Кей-Кубада возродилась;

Он справедливость утвердил и милость.

Сказал он: «Столп мой — до конца времен

Добра и справедливости закон!

Клянусь вершить лишь добрые деянья!

Но зло да будет злому воздаянье.

И коль меня благословит Йездан,

Я светом блага озарю Иран.

Мне богом мир во власть вручен отныне,

И правосудье — мой закон отныне!

Никто из вас, воителей моих,

Наместников, правителей моих,

Отныне мирно спать да не посмеет,

Когда добра народу не содеет!

Дворец мой всем открыт. Сам стану я

Просящему — защитник и судья».

Мужи владыке воздали хвалою:

«Живи! На благо людям — правь землею!»

Шах разослал войска по всем краям

С посланием к бунтующим князьям,

Дабы с повинной шли к подножью трона,

А непокорным — суд и меч закона.


Повесть об Ардашире и дочери Ардавана

Когда затмилось счастье Ардавана,

Стал Ардашир владыкой — сын Сасана.

И Ардавана дочь к себе он взял;

Та знала, где отец казну скрывал.

Два сына Ардавана в Хинд бежали,

Деля в скитаньях радость и печали.

А двое младших братьев под замком

Томились в заточении глухом.

Сын старший в Хиндустане укрывался;

Бахманом этот муж достойный звался.

Избрал он среди верных слуг своих

Посланца расторопнее других.

Вручил посланцу перстень с каплей яда,

Сказал: «К коварству нам прибегнуть надо.

Как дым, лети в Иран и перстень сей —

Тайком от всех — вручи сестре моей.

Скажи ей: «Лживы вражьи обещанья!

Твои два брата в горестном изгнанье.

Другие два — в узилище, в цепях.

В их сердце — мука, слезы на глазах.

Ты отреклась от нас, ты нас забыла,

Не даст тебе добра господня сила!

Но если ты царицей хочешь стать

И нашу преданность завоевать,

Брось Ардаширу в чашу каплю яда,

А большего нам от тебя не надо».

Гонец в Иран, как ветер, поспешил,

Письмо царевне тайно он вручил.

Прочла царевна братское посланье,

И обожгло ей душу состраданье.

Яд у гонца из рук она взяла

И мыслью мщенья с этих пор жила.

Собрался как-то шах в степях раздольных

Порыскать, пострелять онагров вольных.

Но истомил коней полдневный зной,

И к полдню воротился он домой.

Вошел в чертоги шах, не сняв кафтана,

Навстречу вышла дочерь Ардавана,

Топазовую чашу поднесла,

Воды студеной в чашу налила,

Фисташки, сахар в воду опустила,

Фисташки эти ядом отравила.

Взял чашу Ардашир, но уронил

Из рук ее — и вдребезги разбил.

Затрепетала дочь царя, как волос.

Помнилось ей — в ней сердце раскололось.

В сомненье царь в лицо ей поглядел,

Помыслил: «Жалок смертного удел!»

Сомнения проверить захотел он,

И четырех цыплят принесть велел он.

Стал за цыплятами он наблюдать;

Они фисташки принялись клевать.

Цыплята живо все фисташки съели,

Попадали — и тут же околели.

Хосров благословенный сел на трон,

Мобедов и старейших созвал он.

И вопросил дастура: «Что ты скажешь?

Когда врага, как друга, ты уважишь,

Согреешь на груди своей змею

И посягнет змея на жизнь твою,

Как быть с таким неслыханным коварством?

Скажи, каким мы исцелим лекарством

От угрызений и сердечных мук

Врага, который был нам прежде друг?»

Дастур ответил: «Если враг презренный

Поднимет руку на царя вселенной,

Немедля надо в корне зло пресечь —

И отделить главу его от плеч».

Царь приказал: «Дочь Ардавана-шаха

Прочь уведи от нас, казни без страха!»

Дастур, царевну за руку держа,

Увел ее. Пошла она, дрожа.

Потом взмолилась: «О рожденный светом!

И ты и я не вечны в мире этом.

Откроюсь пред тобой, пока дышу:

Плод Ардашира в чреве я ношу.

Печаль моя мне разум омрачила,

И пусть я виселицу заслужила,

Ты с казнью лютою повремени,—

Рожу дитя, тогда меня казни!»

Дастур вернулся, пред царем предстал он;

Все рассказал ему, что услыхал он.

А царь: «Не слушай ты ее речей!

Вези ее подальше и убей».