Элвин тоффлер

Технореволюционеры 
Масштабы такого продвижения вперед, его значение для будущего самой 
эволюции требуют руководства. Принять политику "руки прочь", "проклятие торпедам" - 
значит вынести приговор себе и нашим детям. Ибо по своей мощи, масштабам и скорости 
перемены ни на что в истории не похожи, а в нашей памяти все еще свежи воспоминания 
об известиях о почти произошедшей катастрофе у Фри-Майл-Айленд, трагическом 
крушении ДЦ-10, с трудом поддающемся ликвидации обширном нефтяном пятне у 
мексиканского побережья и сотнях других технологических кошмаров. Можем ли мы 
перед лицом таких несчастий решиться контролировать развитие и сочетание завтрашних, 
еще более мощных технологий, используя те же недальновидные и эгоистические 
критерии, которые применялись в эпоху Второй волны? 
Основной вопрос, задаваемый новым технологиям на протяжении последних 300 
лет как в капиталистических, так и в социалистических странах, был прост: работают ли 
они на экономический рост или на военные нужды? Ясно, что эти критерии более не 
адекватны ситуации. Новые технологии должны пройти намного более жесткие тесты - 
экологические и социальные, а также экономические и стратегические. 
Когда мы внимательно посмотрим на раздел в отчете американского 
Национального фонда науки, названный "Технология и социальные потрясения", мы 
обнаружим, что большинство потрясений связано с технологиями Второй, а не Третьей 
волны(37). Причина ясна: технологии Третьей волны еще не применяются в широких 
масштабах. Многие из них еще только зарождаются. Тем не менее перед нами уже 
мелькнула опасность электронного смога, информационного загрязнения, космических 
войн, генетических нарушений, вмешательства в климат и того, что можно назвать 
"экологической войной", например искусственных землетрясений, вызванных вибрацией 
на расстоянии. Переход к новой технологической базе таит угрозу многих других 
опасностей. Поэтому неудивительно, что в последние годы наблюдалось массовое, часто 
предвзятое, сопротивление общественности новым технологиям. В начальный период 
Второй волны также были попытки преградить путь новой технологии. Еще в 1663 г. 
лондонские рабочие разбили новые механические лесопилки, угрожавшие их заработкам. 
В 1676 г. изготовляющие подвязки рабочие разрушили свои машины. В 1710 г. 
бунтовщики протестовали против введения новых рамочных станков для изготовления 
чулок. Позже разъяренная толпа разрушила дом Джона Кея, изобретателя бегущего 
челнока, применяемого в текстильном производстве. Он покинул Англию вместе с 
семьей. Наиболее часто упоминаемый случай произошел в 1811 г., когда "разрушители 
машин", называвшие себя луддитами, уничтожили свои текстильные станки в 
Ноттингеме(38). 
Все же эта ненависть к станкам проявлялась спорадически и спонтанно. Как 
заметил один историк, "многие из этих случаев были не столько результатом враждебного 
отношения к самому станку, сколько способом оказать давление на ненавистного 
работодателя". Неграмотные рабочие, мужчины и женщины, бедные, голодные, 
доведенные до отчаяния, видели в станке угрозу своему существованию. 
Сегодняшние выступления против передовой технологии носят другой характер. 
В них участвует быстро растущая армия людей - не обязательно бедных и голодных, - 
которые не обязательно настроены против техники или экономического роста, но которые 
видят в неконтролируемом технологическом рывке угрозу для себя и всего человечества. 
Некоторые фанатики, если им дать шанс, вполне могут применить тактику 
луддитов. Немного надо, чтобы представить себе бомбардировку компьютерной 
установки, или генетической лаборатории, или недостроенного атомного реактора. Еще 
легче можно нарисовать себе картину ужасающей технологической аварии, которая 
приведет к "охоте на ведьм" среди ученых, которые "были причиной всего этого". 

---

Некоторые демагоги-политики будущего могут прославиться, расследуя дело 
"Кембриджской десятки", или "Оакриджской семерки". 
Однако большинство современных технореволюционеров не является ни 
бомбометателями, ни луддитами. В рядах технореволюционеров тысячи научно 
подготовленных 
людей 
- 
инженеров-ядерщиков, 
биохимиков, 
чиновников 
здравоохранения, генетиков, а также миллионы простых граждан. Опять-таки, в отличие 
от луддитов, они хорошо организованы и действуют по плану. Они издают собственные 
технические журналы и ведут пропаганду, участвуют в судебных процессах и 
разрабатывают законы, организовывают пикеты, марши и демонстрации. 
Это движение, на которое часто нападают как на реакционное, является 
фактически неотъемлемой частью зарождающейся Третьей волны. Ибо его члены стоят на 
пороге будущего, ведя политическую и экономическую борьбу по трем направлениям, а в 
сфере технологии они борются за новую энергетику, о чем я писал выше. 
Итак, с одной стороны - силы Второй волны, с другой - мечтающие о возврате в 
Первую волну, а силы Третьей волны борются против них обеих. Силы Второй волны 
представляют те, кому нравится старый, бездумный подход к технологии: "Если это 
работает, производите. Если это продается, производите. Если это делает нас сильнее, 
создавайте". Набитые устаревшими, "промышленными" представлениями о прогрессе, 
многие из адептов Второй волны в прошлом делали капиталовложения в сомнительные 
технологии. Когда речь заходит об опасности, они только пожимают плечами. 
Кроме того, существует еще небольшая группа романтиков-экстремистов, 
крикунов, враждебных всему, за исключением наиболее примитивных технологий Первой 
волны, которые, кажется, будут рады возврату к средневековым ремеслам и ручному 
труду. Сытые, принадлежащие, как правило, к среднему классу, они сопротивляются 
техническому прогрессу так же слепо и огульно, как и те, кто ратовал за приход Второй 
волны. Представители этой группы фантазируют о возврате к тому миру, который 
большинство из нас - и большинство из них - найдет отвратительным. 
Во всех странах все больше людей, составляющих ядро технической революции, 
выступают против обеих крайностей. Сами того не зная, они являются агентами Третьей 
волны. Она начинают не с технологий, а с того, какое общество в будущем мы хотим 
иметь. Они признают, что сейчас у нас так много технических возможностей, что мы не 
можем все их консолидировать, развивать и применять. Поэтому, доказывают они, 
необходимо произвести более тщательный отбор и выбрать те технологии, которые 
отвечают долгосрочным социально-экономическим задачам. Вместо того чтобы сделать 
технологию нашей целью, они хотят установить контроль общественности над основными 
направлениями технологического прорыва. 
У технореволюционеров еще нет четко сформулированной всесторонней 
программы. Но если мы углубимся в смысл их многочисленных манифестаций, петиций, 
заявлений и исследований, мы сможем выделить несколько идей, дополняющих новый 
взгляд на технологию, и четкую политику управления переходом к будущей Третьей 
волне. 
Технореволюционеры исходят из предпосылки о хрупкости биосферы Земли и 
считают, что чем мощнее становятся наши новые технологии, тем больше риск нанести 
непоправимый ущерб нашей планете. Поэтому они требуют, чтобы все новые технологии 
были предварительно оценены с точки зрения возможных вредных эффектов, чтобы 
опасные технологии были изменены или заблокированы. Короче, они настаивают на том, 
чтобы технологии завтрашнего дня были подчинены более жестким экологическим 
требованиям, чем технологии эры Второй волны. 
Технореволюционеры ставят вопрос так: или мы будем контролировать 
технологию, или она будет контролировать нас; "мы" просто больше не можем быть 
обычной крошечной прослойкой элиты из ученых, инженеров, политиков и бизнесменов. 

---

Время требует демократизации процесса принятия технологических решений. 
Антиядерные кампании, развернувшиеся в Западной Германии, Франции, Швеции, 
Японии и США(39), борьба против "Конкорда" или за контроль над генетическими 
исследованиями - все это наглядное свидетельство требований сегодняшнего дня. 
Технореволюционеры утверждают, что технология не должна быть громоздкой, 
дорогой или сложной, чтобы быть "умной". Неуклюжие технологии Второй волны 
казались более эффективными, чем они были на самом деле, потому что и корпорации, и 
социалистические предприятия переложили на общество в целом ненормально высокие 
затраты на борьбу с загрязнениями, с безработицей или с отчуждением труда. Когда 
осознаешь истинную цену той или иной продукции, понимаешь неэффективность 
экономических механизмов Второй волны. 
Итак, Технореволюционеры считают "подходящими" технологии, которые 
гуманизируют труд, способны предотвратить загрязнение и обеспечить охрану 
окружающей среды. Они предпочитают проекты, рассчитанные на местный, а не 
государственный или мировой рынок. По всему миру технореволюционеры проводят 
тысячи экспериментов с маломасштабными технологиями, начиная с выращивания рыбы 
и производства продуктов питания и кончая производством энергии, переработкой 
отходов, дешевым строительством и простым транспортом. 
Одни эксперименты наивны и переносят нас назад, в мифологическое прошлое, 
другие более практичны. Некоторые сочетают новейшие материалы и "умные" станки со 
старой техникой. Например, Джин Гимпел, специалист по истории средневековой 
технологии, создал элегантные модели простых станков, которые могут пригодиться в 
неиндустриальных странах. В них используются новые материалы и старые способы 
производства. Волна интереса к дирижаблям дает другой пример применения техники 
прошлого века. Сегодня дирижабли, сделанные из новых материалов, имеют гораздо 
большую грузоподъемность(40). 
Дирижабли - медленный, но дешевый, экологически чистый и безопасный вид 
транспорта - могут использоваться в тех регионах, где нет дорог, например, в Бразилии 
или Нигерии(41). Эксперименты с соответствующей или альтернативной технологией, 
особенно в области энергетики, предполагают, что некоторые простые, мелкомасштабные 
технологии могут быть такими же "умными", как и сложные, крупномасштабные, если 
весь спектр побочных эффектов принимается в расчет и механизм должным образом 
отлажен для выполнения определенной работы. 
Технореволюционеров беспокоит серьезный дисбаланс науки и техники на 
планете: 3% всех ученых мира работают в странах, составляющих 75% населения земли. 
Они одобряют предложение уделять больше внимания технологическим нуждам бедных 
стран мира и более справедливому их участию в освоении космоса и мирового океана. 
Они считают, что не только морские и небесные пространства, но и передовые технологии 
- часть общего наследия человечества, поскольку в них существенный исторический вклад 
внесли многие народы - от индийцев и арабов до древних китайцев. 
Наконец, технореволюционеры доказывают, что на пути к Третьей волне мы 
должны шаг за шагом отказываться от ресурсоистощающих, загрязняющих окружающую 
среду систем производства, применявшихся в эпоху Второй волны, и внедрять 
"метаболическую" систему, которая исключает потери и загрязнение и обеспечивает 
"преемственность": выпуск основной и побочной продукции каждой отрасли 
промышленности становится основой для следующих. В результате формируется система, 
при которой не производится ничего, что не может послужить основой для производства 
другого продукта, и так далее. Такая система не только увеличивает эффективность 
производства, но и уменьшает или даже исключает угрозу для биосферы. 
Взятая в целом, программа технореволюционеров закладывает основу для 
гуманизации технологического прорыва. 

---

Признают они это или нет, но технореволюционеры являются агентами Третьей 
волны. В последующие годы они не только не исчезнут, но их численность возрастет. Они 
такая же часть нашего перехода на новую ступень цивилизации, как и наши экспедиции к 
Венере, наши удивительные компьютеры, наши открытия в области биологии, наши 
исследования глубин океана. 
Из их конфликта с фантазерами, приверженцами Первой волны и защитниками 
Второй волны, провозглашающими, что технология превыше всего, появятся "умные", 
тонкие технологии, соответствующие новой энергосберегающей энергетической системе, 
к которой мы начинаем переходить. Соединение новых технологий с новой 
энергетической базой поднимет всю нашу цивилизацию на совершенно иной уровень. 
Сердцем этой цивилизации станут умные, научно обоснованные, крупнопоточные 
предприятия, действующие под жестким экологическим и социальным контролем, а также 
"умные" малопоточные предприятия, действующие в меньшем, более "очеловеченном" 
масштабе. Оба типа предприятий будут базироваться на принципах, совершенно 
отличных от тех, что управляли техносферой Второй волны. Эти два пласта индустрии 
вместе образуют "командные высоты" завтрашнего дня. 
Но это только детали намного более обширного полотна. Ибо в то же самое 
время, когда мы трансформируем техносферу, мы революционизируем информационную 
сферу.