Do ofjli,d, 18 Jjel cL ci

§ 12. Социально-экономическая жизнь Ирана при первых шести ильханах
(1256—1295)
Еще до похода Хулагу-хана в Иран монгольские военачальники, как сказано, стали захватывать в завоеванных ими, областях земли, принадлежавшие местным феодалам. После образования Хулагуидского государства монгольская правящая верхушка проводила ту же политику захватов земель у местных феодалов и передачи доходов с них либо в казну (если земли стали государственными), либо монгольским фео­далам (если земли стали собственностью последних). Земли, принадле­жавшие ранее хорезмшахам и их родственникам, и отчасти вакфные земли, стали собственностью Монгольского государства и ильханской фамилии. Земли в Хулагуидском государстве официально делились на следующие категории: 1) государственные земли — дивани; 2) земли инджу, или хасс инджу, принадлежавшие хану и его родственникам; 3) земли частновладельческие (мульк), принадлежащие как монголь­ским, так и местным феодалам; 4) вакфные земли. Доходы с земель дивани шли на покрытие государственных расходов, доходы с земель кнджу покрывали расходы по содержанию хана, его родственников и, возможно, войско. Доходами с вэ.кфов распоряжалось мусульманское духовенство. Сбор налогов с райятов, живших на землях дивани и инджу, либо проводился непосредственно через финансовый аппарат «высочайшего» дивана или дивана инджу, либо отдавался на откуп (муката'а) феодалам и крупным купцам, что было особенно тяжело для податного населения. Значительная часть земель дивани находилась в условном владении монгольской знати на ленном праве (икта'). Вся политика ильханов была направлена на извлечение максимального ко­личества доходов с местного населения. Поэтому за время монгольского господства резко усилилась феодальная эксплуатация крестьян. Кре­стьяне обязаны были выплачивать и выполнять от пятнадцати до трид­цати видов различных податей и повинностей.
Одним из основных налогов был маль, или харадж, поземельная по­дать, взимавшаяся в виде доли урожая натурой или, в пригородных районах, в деньгах. Размер хараджа был неодинаков в разных районах, иногда к нему начислялась надбавка — фар' в размере 10% хараджного сбора. Завоевателями введена была подать купчур, первоначально взи­мавшаяся только с кочевников в размере 1 % с поголовья стад, а позднее распространенная в денежной форме на крестьян и горожан как лодуш-ная подать. Размеры ее были в разное время неодинаковы. Подушная подать, которая вопреки шариату взималась теперь не только с хри­стиан, зороастрийцев и иудеев, но и с мусульман, казалась для послед­них особенно оскорбительной. Помимо перечисленных податей, с кре­стьян и взималась еще целая группа разных сборов деньгами и натурой, называвшихся ихраджат (арабск. издержки, расходы), шедших на содер­жание эмиров, войска, сановников, казенных гонцов (ильчи) и др. Крестьянство должно было также поставлять фураж для лошадей и про­довольствие для войска (эти поставки носили название алафэ и улуфэ), выполнять особые сборы зерном и напитками (так называемый тагар) и др.
Тяжесть феодальной эксплуатации, усиленная завоевателями, усугуб­лялась еще более самой системой взимания податей. Размеры податей и хараджной доли урожая обычно были произвольны. Чиновники, или откупщики налогов, действовали совершенно бесконтрольно, они при­сваивали или растрачивали уже собранные ими податные суммы, а когда казна требовала с них внесения этих сумм, они принимались во второй и третий раз собирать те же подати с райятов. Сбор податей обычно
196
сопровождался истязаниями и пытками крестьян. На крестьянские хо­зяйства ложились неоплатные, все возрастающие недоимки. В 50—60-х годах XIII в. неоплатных недоимщиков и их семьи продавали в рабство.
Помимо многочисленных поборов, взимавшихся -в казну, при мон­голах широко практиковалась раздача царевичами, ханшами, эмирами и чиновниками бератов — ассигновок, которые давали право на получе­ние жалованья или пенсии из сумм налогов с той или иной области или селения. Рашид-ад-дин рассказывает о том, какими методами взыски­вались с крестьян эти суммы. Один человек, явившись в деревню за по­лучением известной суммы по берату, нашел деревню совершенно пус­той — все крестьяне разбежались, и только на площади он встретил группу воинов, которые нещадно били палками трех подвешенных вни-* головой крестьян, стараясь вырвать у них признание, куда девалось население деревни, с которой надлежало получить средства по бератам. Эту экзекуцию проводил человек, также имевший берат на эту деревню.
Не менее тяжелы для крестьян были многочисленные натуральные повинности в пользу государства, как, например, почтовая повинность (улаг), связанная с поставкой лошадей и ослов для почтовых стан­ций — ямов, для казенных гонцов (ильчи) и военных чинов; бигар — принудительная работа по восстановлению и очистке каналов, по по­стройке крепостей, дворцов, прокладке дорог. При выполнении этих ра­бот тысячами гибли и люди и животные, труд был непроизводителен. Поэтому все попытки первых шести ильхаиов строить города и дворцы до конца не доводились.
Настоящим бедствием для крестьян была постойная повинность (нузуль). Любой знатный монгольский эмир или санозиик, останавли­ваясь на постой в каком-либо городе или в селении, занимал для себя .и своей свиты и челяди до сотни домов. Нукеры этого эмира тащили у хозяина все, что попадалось под руку; женщин насиловали, над хозяе­вами издевались. Чтобы избежать постоя, крестьяне и горожане старались нарочно держать свои дома в полуразрушенном виде. Но и это плохо помогало, обычно после ухода одних постояльцев их немедленно сме­няли другие.
Положение крестьян при монголах было самым тяжелым и бесправ­ным за всю многовековую историю Ирана. С временем монгольского владычества связан вопрос о прикреплении крестьян к земле. Мусуль­манское право не признавало крепостного состояния и крепостной зави­симости. Податное сословие — крестьяне и горожане юридически счита­лись людьми лично свободными. Зависимость райятов от феодалов су­ществовала фактически в силу земельного держания, с правом для зем­левладельца взимать в свою пользу целиком или частью харадж. При этом налог превращался в ренту Таким образом, в мусульманских госу­дарствах Передней и Средней Азии домонгольского времени феодальная зависимость не принимала формы крепостного состояния.
Новые нормы были принесены монголами. При Чингис-хане, еще в Монголии, рядовой воин-кочевник, харачу (не раб), считался крепо­стным и был прикреплен к своему наследственному господину — коче­вому аристократу, к его кочевьям и к его тысяче, сотне или десятку. Связь между господином и крепостным считалась нерасторжимой, и Ве­ликою Ясою Чингис-хана эта связь была возведена в незыблемый закон. Яса же со всеми ее постановлениями была обязательна не только для монголов, но и для всех без исключения завоеванных ими народов. Ре­жим прикрепления был распространен и на оседлое население деревень. Но крепостнические мероприятия ильханов не были только механиче­ским перенесением правовых норм Монголии на почву Ирана. Закрепо-
197
щение было закономерным следствием процесса общего развития фео­дального общества.
Положение крестьян было неодинаковым на землях разных катего­рий. По показанию источников, на частновладельческих землях оно был© несколько лучшим, чем на землях диванских или инджу, так как фео­дал был более заинтересован в сохранении способности своих райятов хотя бы к простому воспроизводству, чем чиновник или откупщик на государственных землях, назначенный на краткое время и торопившийся обогатиться за счет крестьянина, обирая его до нитки. К концу XIII -зе­ка, в результате хищнической эксплуатации монголов, целые области пришли в полное запустение, население их разбежалось. По словам Рашид-ад-дина, в ряде областей только десятая часть земель обраба­тывалась, остальные запустели.
Города, разрушенные при завоевании, восстанавливались крайне медленно. Попытки монгольских наместников, а позднее первых ильха-нов, частично восстанавливать города или строить новью давали незна­чительные результаты. Вследствие общего разорения и упадка сель­ского хозяйства, все усиливавшегося к концу XIII в. благодаря нало­говой политике ильханов, город лишался того рынка, каким была для него область. Монгольскими властями .городское население, так же, как и сельское, облагалось огромными налогами. Основным налогом с го­родов, который являлся одним из главных доходов казны, была тамга.
Тамга (монг.) взималась с ремесленных мастерских, с торговли,— как крупной оптовой, так и с мелкой розничной вплоть до торговли предметами продовольствия и дровами, привозимыми на городские ба­зары окрестными крестьянами, — а также со всех видов городских про­мыслов. Тамга была впервые введена монгольскими ханами, раньше ее не было. Размеры тамги в разное время были различны, но в общем они были высокими, и взимание тамги пагубно отражалось на ремесле й торговле. Тяжелым был так называемый тарх, по которому как кре­стьяне, так и ремесленники обязаны были поставлять для казны товары и продукты по цене ниже рыночной; под этим же термином понималась и принудительная покупка купцами и ремесленниками по ценам, в че-тыре-пять раз превышавшим рыночные, различных предметов продо­вольствия, которые ранее были собраны с райятов в виде подати. За провоз товаров взималась пошлина — бадж. Вся тяжесть налогов па­дала на ремесленников. Крупные оптовые купцы — уртаки, торговавшие под покровительством ильхана, пользовались податными льготами. Кроме того, ремесленники поставляли часть своей продукции казне или феодалам и выполняли разные принудительные работы: участвовали в строительстве общественных зданий, в украшении, города к приезду ильхана, царевичей и др.
Еще хуже было положение ремесленников, обращенных в рабство и помещенных в казенных мастерских, где изготовлялось оружие, одеж­ды, снаряжение для войска. Карханэ появились в Иране еще в 30-х го­дах XIII в. Они являлись собственностью казны ильхана, или разных ца­ревичей, а работавшие в них ремесленники оставались из поколения в поколение на положении рабов.
Монгольское завоевание привело к временному возрождению рабо­владельческого уклада. Труд рабов снова применялся довольно широко в кочевом скотоводстве, в ремесле и сельском хозяйстве. И при Хулагу, и в начале XIV в. пленных, в качестве рабов, сажали на землю, за­ставляя заниматься земледелием. Так, в двух садах Рашид-ад-дина близ Тебриза работало 1200 рабов обоего пола; среди них были греки, гру^ зины, абиссинцы, негры. Кадры рабов пополнялись, главным образом; из военнопленных, но также покупались у работорговцев, привозивших
198
рабов из Крыма, Руси, Кыпчакской степи, Индии, Африки, Египта, Рума.. Неоплатный должник и недоимщик также мог быть обращен в рабство.
Тяжесть эксплуатации населения усиливалась благодаря широкому распространению ростовщичества, центром которого являлись ставки монгольских ханш и царевичей. Они охотно вступали в компанию с куп­цами и с ростовщиками, ссужали их деньгами и становились соучастни­ками торговых и ростовщических операций. Покровительствуемые мон­гольской знатью, привилегированные купцы-уртаки в разъездах по своим торговым делам требовали от населения продовольствие, фураж, предо­ставления перевозочных средств наравне с государственными послами и гонцами. Податное население, которое не было в состоянии выплатить все причитающиеся с него налоги, поборы, недоимки, было прину­ждено обращаться к ростовщикам и легко попадало в долговую кабалу к ним.
Завоеватели своей хищнической эксплуатацией истощали произво­дительные силы страны. К концу XIII в. Хулагуидское государство пере­живало тяжелый экономический упадок. Вконец разооениое крестьян­ское население массами разбегалось, бросая свои хозяйства. Большая часть земель оставалась необработанной и заброшенной. Государствен­ная казна была совершенно опустошена, так как собирать подати и залоги было почти не с кого, а с трудом собранные суммы не вносились в казну и растрачивались на местах феодалами, откупщиками и чи­новниками. Местная торговля сильно сократилась. Ощущалась острая нехватка денег (серебра), вызванная хищнической эксплуатацией руд-ликов.