Do ofjli,d, 18 Jjel cL ci

§10. Организация Хулагуидского государства
Государство Хулагуидов было организовано по тому же образцу,. что и Монгольская империя. Высшая власть в государстве принадлежала ильхану. Монгольские царевичи, нойоны, эмиры являлись вассалами* хана. В силу своей принадлежности к господствующему классу они по­лучали от хана в уделы большие территории или отдельные города,. доходы с которых поступали в их пользу. Все владетели этих уделов не жили в своих владениях и не ведали их управлением. Оно находилось. б руках государственных чиновников. Тюркские и монгольские кочевые феодалы являлись военачальниками монгольских войск, сохранявших. родовое и племенное деление, и обязаны были по призыву хана являться со своими воинами для несения военной службы.
Ильхан и вся монгольская знать продолжали вести кочевую жизнь,. в которой облавные и соколиные охоты и пышные пиры чередовались-с военными походами. Ильхан не жил в определенном месте: часть года он проводил в Багдаде и в Тебризе, остальное время на кочевках — ле­том в горах, зимою в степи. Азербайджан с его прекрасными пастбища­ми особенно полюбился монгольским завоевателям.
Старые местные династии в Грузии, Руме, Луристане, Фарсе, Кер-мане, Йезде, Херате, Афганистане и др., которые при вступлении Хулагу
!88
в Иран выразили свою (покощость, оставались его вассалами, но могли управлять своими владениями только под контролем представителей ильхана (монг. баскак, перс, шихна). Большей самостоятельностью пользовалось Киликийское армянское государство.
Для управления огромной территорией с оседлым населением, кото­рое по своей экономике, языку, религии и культуре было совершенно чуждым кочевникам-завоевателям, монгольскому господствующему клас­су нужно было создать административный и, в первую очередь, налого­вый аппарат. Не имея для этого собственных культурных сил, монголы были вынуждены привлечь к управлению государством местные иран­ские силы.
Нужные монголам кадры имелись среди иранской служилой знати, жившей в городах. Во многих городах Ирана сохранялись старинные иранские семьи, которые принадлежали к гражданской бюрократии и духовенству и одновременно являлись крупными землевладельцами — феодалами округи, получавшими со своих земель денежную и продукто­вую ренту. Эта служилая знать, бывшая ранее на службе и у Сельджу-кидов и у хорезмшахов, охотно пошла на службу к монгольским ильха-нам. Одной из таких старинных иранских семей, привлеченных Хулагу к управлению государством, была фамилия Джувейниев. Служба иль-»хану в административно-финансовом аппарате управления стала давать гражданской бюрократии колоссальные доходы. Так, ежедневный доход всесильного везира Шамс-ад-дина Мухаммеда Джувейни, брата истори­ка, равнялся одному туману (десяти тысячам серебряных динаров), что составляло 360 туманов в год и превышало 20% всех доходов госу­дарства Хулагу.
Мусульманское духовенство — сейиды, улемы, шейхи дервишеских орденов — сумело при монголах сохранить свое положение и свою эконо­мическую мощь. Монголы-шаманисты, вообще отличавшиеся веротерпи­мостью, быстро учли тот огромный морально-религиозный авторитет, которым у народных масс страны пользовалось мусульманское духовен­ство. Часть вакфных имуществ была за ним сохранена. Как и в преж­нюю эпоху, вакфные владения включали большие земельные тер­ритории, а также ремесленные мастерские, лавки, базары, караван-са­раи, доходами с которых распоряжались духовные феодалы. Духовная и чиновная знать была тесно связана с торговлей, как с местной, так ч с транзитной, караванной. Члены мощных купеческих компаний — урта-ки — часто действовали как контрагенты ханов, царевичей, ханш и круп­ных владетельных феодалов. Ссуженные им денежные суммы уртаки, возвращали вывозимыми ими из арабских стран, Индии, Китая и стран Запада товарами. Шелковые и парчовые одежды, доспехи, оружие, сук­на, фарфор, драгоценные камни, золотые и серебряные изделия высоко ценились при феодальных дворах.
Иранская служилая знать была нужна завоевателям, так как являлась основным помощником и агентом в эксплуатации покоренного населения города и деревни. Таким образом, в государстве Хулагуидов господствующий класс феодалов составился из четырех социальных групп, отличных друг от друга по своему этническому происхождению, языку, религии и образу жизни: 1) из военной кочевой знати — монголь­ской, тюркской, курдской; 2) гражданской бюрократии, преимуществен­но из персов; 3) высшего духовенства — мусульманского, а в странах Закавказья, Малой Азии и Ираке Арабском также и христианского; А) местной иранской провинциальной знати, не связанной с центральным государственным аппаратом. Политически ведущая роль принадлежала монгольской и тюркской кочевой знати. Из местной иранской знати уце­лела только часть, другая часть была уничтожена, и земли ее перешли
189
либо к государству, либо к монгольской кочевой знати. Последняя не •оставляла кочевого образа жизни, но, завладев обширным фондом обра­ботанных земель, превратилась в феодальных эксплуататоров массьЕ крестьян, сидевших на этих землях. Между этими группами господствую­щего класса, внутри его, существовали порой резкие противоречия.
Все государственное управление было направлено на получение максимального количества доходов с населения. Главою гражданского-управления был везир великого дивана (или сахиб-диван), ведавший всей казной, сбором налогов, государственными доходами и расходами,. всем делопроизводством и кадрами низовой администрации. В ведение везира входили также ремесленные мастерские (перс, карханэ, мн. ч. карханат), обычно принадлежавшие лично хану или его родне; в этих мастерских работали ремесленники, при завоевании обращенные в раб­ство, или их потомки. В отдельных областях и крупных городах сидели финансовые чиновники, ответственные перед центральной властью за своевременное я бесперебойное поступление собранных налоговых сумм в казну. Обычно сбор налогов отдавался на откуп, и откупщик мог со­вершенно бесконтрольно обирать податное население. Сбор налогов с города или области проводился чрезвычайно жестокими мерами и напо­минал собой военный поход в миниатюре. Суммы, выколачиваемые с населения, составляли колоссальные средства. По словам Хамдалла-ха Казвини, ежегодный доход государства около 1295 г. составлял 1700 туманов,¹ сверх того, не малые суммы оседали в руках чиновников, от­купщиков и феодальных владетелей, так как налоги с областей, являв­шихся уделами феодалов, хотя и собирались государственными чиновни­ками, но поступали не в государственную казну, а в распоряжение феодалов.
Кроме «высочайшего дивана» — центрального ведомства были еш.;?-другие диваны, среди них диван инджу ведал личным имуществом — движимым и недвижимым — самот о хана и его родни. Огромные сред­ства, стекавшиеся в ханскую казну, шли на содержание ставок хана и: его родни, на расходы царевичей и ханш, пышные пиры и охоты, а так­же на содержание войска.
Войско Хулагу-хаиа включало ополчения монгольских и тюркских кочевников, пришедшие вместе с ним, а также ополчения, находившиеся: в Иране еще с 30-х годов XIII в. По старой традиции кочевников опол­чения строились по племенам. Организационное деление войска на де­сятки, сотни, тысячи и туманы (тумены) совпадало с подразделе­ниями родов, с коленами и ветвями племен. Главы кочевых племен и их: колен — монгольских и тюркских — занимали в войске высшие команд­ные должности эмиров тысяч и туманов.² Одновременно эти нойоньь, эмиры или беки являлись крупными феодалами, которые, на основе лен-'ного держания (икта⁴), владели землямя и крестьянами и были обязаны вместе с кочевниками своих племен нести военную службу. Военачаль­ники и их воины вели кочевую жизнь, летом кочевали на отведенных им «юртах», большей частью пограничных, в Азербайджане, Закавказье, Дорасане, а на зиму съезжались в ставку яльхана или царевичей. Вместе с войсками перекочевывали их семьи, стада и рабы. Рядовые воины ополчений первоначально не получали ленов (икта'), а получали только содержание — «обмундирование» (джамэги), «кормовые» (улу-фэ) и фураж (алафэ).
Монголо-тюркская кочевая знать крепко стояла за сохранение Ве­ликой Ясы Чингис-хана и кочевой традиции, не переходила к оседлости

1. 
   Вассаф сообщает близкую цифру—1800 туманов.
   
2. 
   В государстве Хулагуидов все военачальники именовались эмирами, иначе бекамн; титул нойона был присвоен эмирам туманов.
   

590
я не смешивалась с иранской оседлой знатью. Более того, к оседлой му­сульманской культуре и исламу военно-кочевая знать долгое время была настроена враждебно. Для нее чистота отстаиваемой ею монголь­ской традиции связывалась с язычеством, буддизмом или христианством несторианского толка. Две последние религии получили распространение среди монгольских племен еще до объединения их Чкнгис-ханом — через 'уйгуров. Вокруг Хулагу-хана и его первых шести преемников шла Ъстрая борьба между представителями разных религий, упорно стре­мившихся обратить ханов в свою веру и занять руководящее положение при дворе. Борющиеся группы не стеснялись в средствах для борьбы со своими противниками.
Борьба внутри правящего класса, между тюркско-монгольской воен­но-кочевой знатью, с одной стороны, и оседлыми иранскими феодала­ми— с другой, не исчерпывалась религиозным вопросом. Она особенно остро проявлялась в отношении к ханской власти, к централизации го­сударства, к управлению оседлым населением и приемам феодальной эксплуатации, мусульманской культуре и исламу.
Иранская гражданская бюрократия, стоявшая во главе аппарата управления, стремилась к созданию сильного централизованного госу­дарства, образцом которого ей представлялись халифат и государство Газневидов, в свою очередь бравшие пример с Сасанидского государства. Она добивалась укрепления власти хана, принятия им ислама, упорядо­чения налоговой системы, точной фиксации размеров ренты и налогов, укрепления государственной казны, боролась против преобладающего влияния монголо-тюркской кочевой знати, против ее центробежных стремлений, против расточительности ханской родни. В отношении райя-тов (крестьян) и горожан гражданская бюрократия вела курс на экс­плуатацию, хотя и жестокую, но не доводящую до полного разорения крестьян и, истощения производительных сил.
Тюрко-монгольской кочевой знати все эти стремления были совер-.шенно чужды. Имея опору военную в своих племенах и экономическую з своих земельных владениях, кочевые феодалы являлись крупной поли­тической силой, стремившейся к децентрализации государства.
Борьба этих двух диаметрально противоположных линий продолжа­лась на протяжении всей истории государства Хулагуидов.
Своеобразной фигурой был первый ильхан Хулагу-хан. Он родился в 1216/17 г. в Монголии и был одним из любимых внуков Чингис-хана. Его молодость прошла в военных походах. Став повелителем Ирана, Хулагу не изменил своего образа жизни и привычек кочевого феодала. Вместе со своей ставкой (орду) он продолжал по несколько раз в гол перекочевывать с места на место. Соколиные и облавные охоты и пыш­ные пиры были его любимыми развлечениями. Монгольские кочевые традиции и Великая Яса являлись для него основным руководством в государственной и личной жизни. Как и Чингис-хан, Хулагу-хан умел использовать в своих интересах противоречия и борьбу в стане врага.
Сам Хулагу был шаманистом, но отлич'ался большой веротерпимостью. Особым его покровительством пользовались христиане. Это объясняется не только тем, что и его мать, и его главная жена и советчица Докуз-ха-тун, происходившие из племени кераитов, были христианками, но и тем, что'в борьбе против султана Египта, выступавшего в роли защитника ислама, Хулагу-хан стремился использовать христианских феодалов — грузинских и армянских—и с их помощью, а также с помощью кресто­носцев, покорить Сирию. Хулагу-хан брал к себе на службу нужных ему людей, независимо от их религиозной принадлежности. Главою граждан­ского управления он сделал мусульманина, перса Шамс-ад-дина Мухам­меда Джувейни; придворным врачом его был китаец.
191
Оставаясь кочевником, Хулагу занимался строительством. На Ала-даге им был построен дворец, в Хойе — буддийский храм, в Хабушане — жарханэ. Самым замечательным его сооружением была обсерватория, выстроенная в 1259 г. в Мараге под руководством великого персидского .математика и астронома Насир-ад-дина Туей. При ней была большая „библиотека и работали астрономы не только персидские и арабские, но и китайские и индийские. В практических целях Хулагу-хан поощрял ученых-математиков, медиков и т. д., назначал им содержание и из •тщеславия украшал свой двор их присутствием. В то же время он, как и все почти ильханы, был крайне суеверен. Гадатели, прорицатели, астрологи и духовные лица всех религий пользовались его благосклон­ностью и сопровождали каждое его действие. Он собрал при своем дворе астрологов, а также алхимиков, которые выманивали у него деньги, обещая открыть «философский камень» и с его помощью искусственно приготовлять золото. По словам Рашид-ад-дина, алхимики сожгли мно­жество снадобий в котлах, но пользы от их стряпни не было. Награблея-.лые во время войн сокровища Хулагу-хан поместил в казнохранилище в построенном им замке на горе Шахи на озере Урмия. Там он и был по­гребен. Впоследствии во время землетрясения гора обрушилась, и сокро­вища погибли в озере.