Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)

Альгазель 
Третий крупный мыслитель, который занимался этой проблемой, – это
арабоязычный скептик XI века Аль-Газали, в латинской традиции
Альгазель. Ученых-догматиков он называл “габи”, буквально “придурки”,
что по-арабски звучит забавнее, чем “идиот”, и выразительнее, чем
“мракобес”. Альгазель написал собственный трактат “Против ученых”,
диатрибу под названием “Тахафут аль-фаласифа”, что я перевожу как
“Некомпетентность философии”. Она была направлена против школы под
названием “фаласифа” – арабская интеллектуальная среда была прямой
наследницей классической философии, которую арабы смогли примирить с
исламом при помощи рационалистической аргументации.
Нападки Альгазеля на “научное” знание положили начало дебатам с
Аверроэсом, средневековым философом, который превзошел всех
средневековых мыслителей в своем влиянии (на иудеев и христиан, но не
на мусульман). Спор между Альгазелем и Аверроэсом был, к сожалению,

---

выигран обоими. Впоследствии многие арабские религиозные мыслители
переняли и безмерно раздули скептицизм Альгазеля в отношении научного
метода, предоставив Богу заботу о причинах и следствиях (что было явным
искажением идеи Альгазеля). Запад же принял рационализм Аверроэса,
построенный на фундаменте Аристотеля. Его развили Фома Аквинский и
еврейские философы, которые долго называли себя аверроистами. Многие
мыслители приписывают колоссальному авторитету Альгазеля то, что
арабы впоследствии отказались от научного подхода. В конце концов
Альгазель возжег пламя суфийского мистицизма, приверженцы которого,
стремясь к интимному общению с Богом, отрешаются от всего мирского. В
основе этого – проблема Черного лебедя.
Скептик, друг религии 
Если античные скептики превозносили просвещенное невежество как
первый шаг к честному познанию истины, то средневековые скептики, и
мусульманские и христианские, использовали скептицизм как инструмент
для неприятия того, что мы сегодня называем наукой. Вера в серьезность
проблемы Черного лебедя, беспокойство по поводу индукции и скептицизм
заставляют более благосклонно взглянуть на некоторые религиозные
аргументы, хотя и в очищенной от клерикальной шелухи, теистической
форме. Идея опоры на веру, а не на разум известна как фидеизм. Одним
словом, 
существует 
религиозное 
направление 
“чернолебяжьего”
скептицизма, лучше всего представленное французским протестантом
Пьером Байлем – эрудитом, философом и теологом, – который был сослан в
Голландию, где образовал философский кружок, близкий к Пирроновым
скептикам. Труды Байля оказали значительное влияние на Юма, открыв
последнему античный скептицизм – до такой степени, что некоторые идеи
Юм воспринял через Байля. Книга Байля “Dictionnaire historique et critique”
была самым читаемым научным трудом XVIII века, но, подобно
большинству моих французских кумиров (таких, как Фредерик Бастиа),
Байль не числится в нынешнем французском пантеоне, и его сочинения
почти невозможно найти во французском оригинале. То же относится к
альгазелисту XIV века Николаю Отрекур-скому.
Мало кто знает, что самым полным собранием идей скептицизма
остается труд всесильного католического епископа, старейшего члена
Французской академии. Пьер-Даниэль Юэ написал свой “Философский
трактат о слабости человеческого ума” в 1690 году. Это удивительная

---

книга, не оставляющая камня на камне от догм и подвергающая сомнению
верность человеческого восприятия. Юэ выдвигает весьма серьезные
аргументы против связи причин и следствий – в частности, он утверждает,
что у каждого события может быть бесконечное число вероятных причин.
И Юэ и Байль были эрудитами и провели свою жизнь над книгами.
Юэ, доживший до девяноста с лишним лет, держал слугу, который следовал
за ним с книгой и читал ему вслух во время трапез и редких минут отдыха,
чтобы не терялось драгоценное время. Он прослыл самым начитанным
человеком эпохи. Позвольте уточнить: эрудиция для меня важна. Она
свидетельствует об искреннем интеллектуальном любопытстве. Она
свидетельствует об открытости ума и желании оценивать идеи других
людей. Прежде всего эрудит может быть неудовлетворен своими знаниями,
а такая неудовлетворенность – отличная защита от платонизма, от
упрощенчества 
скороспелого 
менеджера, 
от 
филистерства
узкоспециализированного ученого. Скажу больше: ученость без эрудиции
ведет к катастрофам.