Часть международные экономические отношения

Во-первых, объем взаимного товарооборота и его структура совершенно не соответствуют многократно декларированным интеграционным (то есть приоритетным по сравнению с третьими странами) характеру и целям экономического сотрудничества.
Объем взаимного товарооборота, резко упав после разрыва прежней системы хозяйственных связей в 1992 году, с того времени изменился незначительно. Так, хотя в последние 2-3 года произошло некоторое оживление взаимной торговли, тем не менее, по данным Межгосударственного статистического комитета СНГ, доля взаимного товарооборота государств Содружества в 2004 и последующие годы в общих объемах их экспорта в среднем не превышает 20 процентов, импорта – 38 процентов. Между тем, практика показывает, что минимальная средняя доля взаимного товарооборота внутри удачно развивающихся интеграционных образований должна быть примерно вдвое большей. При этом самыми низкими по СНГ являются аналогичные данные для России: в 2006 году они составили соответственно 14 процентов экспорта и 16 процента импорта.¹ Таким образом, крупнейшая из стран СНГ, объективно призванная служить локомотивом интеграционных процессов в рамках Содружества, на практике демонстрирует свою экономическую, да и – что не менее важно – политическую незаинтересованность в этом.
Во-вторых, на крайне низком уровне продолжает оставаться институциональная составляющая многостороннего сотрудничества. Несмотря на многочисленные декларации о высоких намеченных целях, звучавшие и продолжающие звучать на саммитах глав государств-членов СНГ, на сегодняшний день странами Содружества не создана даже полномасштабная зона свободной торговли. Иными словами, государства-участники СНГ не вышли даже на самый первый, начальный этап интеграционного сотрудничества.
В-третьих, с каждым годом все более утрачивается влияние едва ли не главного фактора, который как раз и мог бы способствовать установлению глубоких интеграционных отношений. Речь идет о взаимодополняемости экономик стран СНГ как бывших составных частей единого народнохозяйственного комплекса СССР, причем взаимодополняемости реальной, существовавшей на уровне постоянных кооперационных связей сотен и тысяч хозяйствующих субъектов. Ослабление этих связей, переориентация их на партнеров из стран «дальнего зарубежья» создает новую объективную экономическую реальность, когда экономики государств-участников СНГ уже не взаимодополняют, а на все большем числе направлений конкурируют друг с другом.
В-четвертых, говорить о каком-либо политическом союзе на всем пространстве СНГ в настоящее время по меньшей мере не приходится, поскольку на этом пространстве складываются как минимум два вектора политического сближения. Если первый из них в рамках Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС) в составе России, Белоруссии, Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана и Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ) ориентирован на Россию как центр притяжения процессов экономического и политического сотрудничества, то второй вектор (он представлен прежде всего организацией ГУАМ в составе Грузии, Украины, Азербайджана и Молдовы) направлен на сближение с государствами Запада в лице США и Европейского союза, а также военно-политического блока НАТО.
Для того, чтобы преодолеть действие второго вектора, у нынешней России не хватает ни экономических, ни военно-политических ресурсов. Еще хуже, что ситуацию ухудшают регулярно возникающие конфликты на пространстве СНГ, чему примерами служат усложняющиеся отношения России с Грузией и Молдовой, длительный период охлаждения отношений с Украиной. Все это происходит на фоне продолжающейся непоследовательной внешней политики РФ в целом, отсутствия политической воли в подлинном – а не декларативном – отстаивании долгосрочных национальных интересов в мировом масштабе.
В-пятых, не удается реализовать намеченные цели интеграционного сотрудничества даже в рамках наиболее «продвинутых» организаций в рамках СНГ – Евразийского экономического сообщества и Союзного государства Белоруссии (Беларуси) и России. Да, внутри ЕврАзЭС фиксируется значительное увеличение объемов взаимного торгово-экономического сотрудничества: по официальным данным, за последние 3 года взаимная торговля государств-членов ЕврАзЭС растет примерно на 20-25 процентов в год.¹ Однако это происходит в основном по линии усиления двусторонних связей Россия-Беларусь и Россия-Казахстан.
Что же касается более глубоких форм сотрудничества (прежде всего, упомянутого таможенного союза как непосредственной цели многостороннего сотрудничества), то здесь так же нет видимого прогресса. Так, в соответствии с «Приоритетными направлениями развития ЕврАзЭС на 2003-2006 и последующие годы» до конца 2006 года предполагалось завершить подготовку к формированию полноценного таможенного союза. Сейчас очевидно, что не только до конца 2006 года, но и в обозримом будущем ни о каком реально действующем таможенном союзе даже в рамках ЕврАзЭС говорить не приходится. В частности, формирование Таможенного союза проходит параллельно переговорам о вступлении стран-участниц ЕврАзЭС в ВТО, а это зачастую означает двойную работу по согласованию условий торговли и существенно тормозит весь процесс дальнейшего сближения стран ЕврАзЭС.
Точно так же не удастся сформировать валютный союз в рамках Союзного государства Беларуси и России без принципиального, устраивающего обе договаривающиеся стороны решения проблемы Единого эмиссионного центра и условий самой эмиссии будущей единой денежной единицы обеих стран.
Сегодня очевидно, что одной из главных (если не самой главной) причин неудач в продвижении далеко идущих интеграционных проектов на пространстве СНГ является невозможность решения в какой бы то ни было форме вопроса о создании наднациональных органов управления интеграционными процессам, которым бы, как нам известно мировой практики, в соответствии с доброй волей всех интегрирующихся сторон была делегирована часть властных полномочий, ранее принадлежавших национальным органам власти. Без создания подобных органов просто невозможно решение столь масштабных и требующих точного взаимодействия на различных уровнях власти и управления задач, которые возникают в ходе успешного интеграционного сотрудничества, начиная со стадии таможенного союза (проведение единой таможенной и согласованной внешнеэкономической политики, сближение налоговых законодательств, создание равных условий хозяйствования для предпринимателей интегрирующихся стран и др.).
К примеру, отсутствие таможенного союза и его институциональных составляющих в рамках ЕврАзЭС привело к тому, что в последние годы значительно снизился (до 50-60 процентов против почти 100 процентов на конец 1995 года) уровень унификации ставок таможенного тарифа, наличие которой как раз и относится к одной из основных характеристик успешно развивающегося интеграционного сотрудничества на стадии таможенного союза. Главная причина этого – длительный процесс согласования между национальными органами управления ввиду отсутствия правомочных наднациональных органов.
Дальнейшее продолжение развития подобных тенденций на пространстве СНГ грозит по меньшей мере несколькими опасностями. Во-первых, это окончательное разочарование значительной группы стран-членов в СНГ как таковом; следствием этого может стать лавинообразный выход из Содружества с огромными морально-политическими потерями как для России, так и для возможностей налаживания в дальнейшем эффективного экономического сотрудничества как такового.
Во-вторых, отсутствие реализации намеченных целей может привести к торможению развитию сотрудничества даже в рамках ЕврАзЭС либо фактически превратить эту потенциально очень перспективную группировку в набор двусторонних торгово-экономических связей, что многократно снижает эффект сотрудничества ввиду пропадания фактора многосторонности. Следует четко осознать как данность категорическое нежелание национальных элит даже немногочисленных наиболее дружественных сегодняшней России государств идти на минимальное ущемление собственного суверенитета в экономической области, что делает нереализуемыми любые декларации о создании таможенного союза, единого экономического пространства и т.д.
С целью попытки разрешения возникающих трудностей на саммите ЕврАзЭС в Сочи (август 2006 года) стороны договорились формировать правовую базу Таможенного союза первоначально в составе России, Белоруссии и Казахстана, с тем, чтобы остальные члены ЕврАзЭС (то есть Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан) по мере готовности впоследствии могли к нему присоединиться.¹
В сложившейся ситуации выход может быть найден в концентрации усилий и средств стран, входящих не только в ЕврАзЭС, но и в «большое» СНГ, на реализации задач по формированию полноценной зоны свободной торговли, что подразумевает осуществление взаимной торговли без изъятий и ограничений, но с соблюдением при этом свободы транзита товаров и услуг, и не предполагает никакого ограничения суверенитета стран-участниц в части передачи их полномочий каким-либо наднациональным органам. Постановка иной, более масштабной задачи на сегодняшний день представляется, откровенно говоря, нереальной.
Сосредоточение усилий на окончательном формировании режима свободной торговли позволило бы привлечь к интеграционным процессам в СНГ в качестве полноправного, а не декларативного участника Украину, руководство которой не раз высказывалось в пользу ограничения интеграционного сотрудничества в рамках СНГ (а также ЕЭП) именно первой, начальной стадией, то есть зоной свободной торговли.
Увеличение товарооборота, повышение доли взаимного товарообмена в общих объемах внешней торговли стран-членов СНГ сделает со временем притягательными и идеи более тесного взаимодействия активно сотрудничающих партнеров, а также позволит снизить уровень существующего политического недоверия между странами.