Ббк 84(8Авс)-44 Робертс Г. Д

«Муджхако афсос хейн»?
Да, кажется, так. Я повторил эти слова
трижды, четырежды. В этом темном тесном коридоре между двумя домами они отдавались
гулким эхом, как молитва пьяного в пустой церкви.
Старик, скрючившийся возле дверей, тихо простонал. Женщина вытерла его лицо кон-
цом своего платка и подняла платок, чтобы продемонстрировать мне яркое пятнышко крови.
Она ничего не произнесла, но скривила морщинистое лицо в презрительной гримасе и самим
жестом словно говорила мне: «Смотри, олух неотесанный, здоровенный неуклюжий варвар,
смотри, что ты наделал…»
Я задыхался от жары; темнота этого странного замкнутого пространства давила на меня,
и мне казалось, что только мои руки, которыми я упирался в стены, не дают им обрушиться
и похоронить меня под собой. Спотыкаясь, я попятился от двух стариков, затем бросился, не
разбирая дороги, прочь по темному туннелю. Внезапно чья-то рука схватила меня за плечо, и
я едва не вскрикнул от неожиданности.
– Куда ты так бежишь? – произнес Прабакер, посмеиваясь. – Нам сюда надо. По этому
проходу, и в нем надо ходить ногами с краю, потому что в середине очень, очень большая грязь.
Он стоял возле какой-то щели между двумя глухими стенами. Зубы и глаза его слабо
поблескивали, но позади него была кромешная тьма. Прабакер повернулся ко мне спиной, под-
тянул штаны и, расставив ноги и прижимая их к противоположным стенкам, стал продвигаться
вперед мелкими шажками. Он ожидал, что я пойду за ним, но я колебался. И лишь когда его
несуразная фигура исчезла в темноте, я тоже расставил ноги и потащился следом.
Было так темно, что я не видел Прабакера, хотя и слышал его шаги. Моя нога соскольз-
нула с края и тут же увязла в какой-то вязкой гадости. В нос мне ударила отвратительная вонь.
Теперь уж я стал старательно волочить ноги вплотную к стенкам. Внезапно что-то довольно
увесистое проскользнуло по земле, коснувшись моей ноги. Секунду спустя еще одно существо,
а затем и третье пробежали мимо, перекатываясь своими грузными телами по моим ногам.
– Прабу! – заорал я во весь голос, не зная, как далеко он ушел. – Тут, кроме нас, еще
кто-то есть!
– Еще кто-то?
– Да! Какие-то существа все время бегают и наступают мне на ноги! Они тяжелые!
– Здесь только крысы наступают на ноги, Лин. Никаких тяжелых существ здесь нет.
– Крысы?! Ты что, шутишь? Они же размером с бультерьеров! Ну уж и экскурсию ты
придумал, приятель!
– Крысы без проблем, Лин, – увещевал меня голос Прабакера из темноты. – Большие
крысы – дружественное племя, они не затевают неприятностей человеку. Если он сам не напа-
дает на них. Только одна вещь заставляет их кусаться, царапаться и выделывать тому подобное.
– И что же это за вещь, скажи на милость? – закричал я.
– Крик, баба. Они не любят, когда на них повышают голос.
– Надо же, какие гордые! – перешел я на хриплый шепот. – Но скажи, пожалуйста, долго
нам еще идти? Меня уже в дрожь бросает от этого чудного места.
Прабакер внезапно остановился, и я налетел на него, вдавив в какую-то дверь.
– Мы пришли, – прошептал он и стал стучать в дверь, произведя целую серию ударов с
паузами разной длины.
Послышался скрип отодвигаемого засова, и дверь распахнулась, ослепив нас неожиданно
ярким светом. Прабакер схватил меня за рукав и втащил внутрь:
– Скорее, Лин! Приводить с собой больших крыс не разрешается.

---

Г. Д. Робертс. «Шантарам»
58
Мы очутились в маленьком помещении с голыми стенами; освещалось оно прямоуголь-
ником шелковистого неба высоко над головой. Напротив были другие двери, через которые
откуда-то из глубины здания доносились голоса. Но открывший нам громила захлопнул вторую
дверь, прислонился к ней спиной и свирепо воззрился на нас, оскалив зубы. Прабакер сразу же
стал уговаривать его льстивым тоном, сопровождая речь успокоительными жестами. Громила
в ответ мотал головой, повторяя: «Нет, нет, нет».
Он высился перед нами как башня. Я стоял так близко к нему, что меня обдавало горя-
чим воздухом, вырывавшимся из его ноздрей с таким звуком, с каким ветер свищет в расщели-
нах между скалами на морском берегу. Волосы его были подстрижены очень коротко, откры-
вая взору огромные уши, помятые, как старые боксерские перчатки. Мышцы, заведовавшие
мимикой квадратного лица, были, казалось, мощнее, чем у обыкновенного человека на спине.
Грудь шириной с мои плечи с каждым вздохом вздымалась над громадным животом и вновь
опадала. Тонкие, как кинжальное лезвие, усики подчеркивали его свирепость, и он таращился
на меня с такой ничем не замутненной ненавистью, что я невольно взмолился про себя: «Гос-
поди, только не заставляй меня драться с ним».
Он поднял обе ладони, давая Прабакеру знак прекратить его вкрадчивую песнь. Руки
были огромные, настолько мозолистые и шишковатые, что ими вполне можно было счищать
присосавшихся к корпусу танкера моллюсков в сухом доке.
– Он говорит, что нам туда нельзя, – объяснил Прабакер.
– Ну что ж, – сказал я и с непринужденным видом взялся за ручку двери позади гиганта. –
По крайней мере, мы не можем упрекнуть себя в том, что не пытались.
– Нет, нет, Лин! – остановил меня Прабакер. – Мы должны договориться с ним.
Громила сложил руки на груди, при этом швы его рубашки цвета хаки тихо затрещали.
– Не думаю, что это продуктивная идея, – криво усмехнулся я.
– Очень продуктивная! – настаивал Прабакер. – Туристов сюда не пускают, как и на
другие человеческие рынки, но я сказал ему, что ты не такой турист, как все. Я сказал ему,
что ты выучил язык маратхи. Но он мне не верит, и только это наша проблема. Он не верит,
что иностранец может говорить на маратхи. Поэтому ты должен поговорить с ним, и тогда он
нас пустит.
– Но я знаю не больше двадцати слов на маратхи, Прабу.
– Двадцать слов не проблема, баба. Ты только начни и увидишь. Скажи ему, как тебя
зовут.
– Как меня зовут?
– Да, как я тебя учил. Не на хинди, а на маратхи. Скажи ему, давай…
– Хм…