|
отказать в доверии
девочке Мину
Друэ. Я был вынужден игнорировать, что под массой мифа, который на
нее нагроможден, могла таиться и какая-то нежная открытость. А это
всегда нехорошо — выступать
против
маленькой девочки.
11 / 35
322
Р
олан
Б
арт.
М
ифологии
на роскошь утопии, ибо он не верит, что завтрашняя
истина может быть точной изнанкой сегодняшней лжи.
В истории никогда не бывает простой победы одной
противоположности над другой: неустанно творя сама
себя, она непредставима в своих решениях, непредска-
зуема в своих синтезах. Мифолог не находится даже в
ситуации Моисея — ему не дано узреть землю обето-
ванную. Для него позитивность завтрашнего дня всеце-
ло скрыта под негативностью дня сегодняшнего; все
ценности, на которых зиждется его труд, даны ему в
актах разрушения, всецело заслонены ими, из-под них
ничего не проступает. Такое субъективное переживание
истории, когда мощный росток будущего оказывается
только глубочайшим апокалипсисом настоящего, вы-
разилось в странных словах Сен-Жюста*
35
: «Суть Рес-
публики есть полное уничтожение всего, что ей проти-
вится». Как мне думается, это не следует понимать в
банальном смысле «сперва расчистить место, а потом
уже строить заново». Глагол-связка «есть» без остатка
исчерпывает здесь свой смысл: такой человек живет в
субъективном мраке истории, где будущее оказывается
сущностью, сущностным разрушением прошлого.
И еще одна отверженность грозит мифологу: он
постоянно рискует уничтожить ту самую реальность,
которую пытается защищать. «DS 19», независимо от
всяких слов о ней, является предметом, наделенным
технологической конкретностью: у нее есть определен-
ная скорость, аэродинамические качества и т. д. Но об
этой реальности мифолог говорить не может. Механик,
инженер, даже водитель высказывают автомобиль-объ-
ект, мифолог же обречен на метаязык. Такого рода
отверженность уже получила свое имя — идеологизм.
Ждановская критика резко осудила его (хотя и не до-
казав, что в свое время его можно было избегнуть) в
раннем творчестве Лукача*
36
, в лингвистике Марра, в
трудах таких авторов, как Бенишу*
37
и Гольдман,
противопо ставляя ему некую заповедную реальность,
недоступную для идеологии, как язык в понимании
Сталина*
38
. Действительно, в идеологизме противоречия
отчужденной действительности разрешаются не через
12 / 35
323
II
.
М
иф сегодня
синтез, а через отсечение одного из членов (в жданов-
ской же критике они вовсе не разрешаются). Вино объ-
ективно вкусно, и
в то же время
вкусность вина есть
миф — такова неразрешимая апория. Мифолог выходит
из положения по мере своих сил: изучает не само вино,
а только его вкусность, подобно тому как историк изуча-
ет не «Мысли» Паскаля, а его идеоло гию
1
*
39
.
Очевидно, такова эпохальная проблема: ныне и еще
на какое-то время нам приходится выбирать между
двумя чрезмерно-односторонними методами. Либо мы
рассматриваем реальность как абсолютно проница емую
для истории — то есть идеологизируем ее; либо, наобо-
рот, рассматриваем реальность как
в конечном счете
непроницаемую, нередуцируемую — то есть поэтизи-
руем ее. Словом, я пока не вижу синтеза между идео-
логией и поэзией (понимая поэзию в весьма обобщенном
смысле, как поиски неотчуждаемого смысла вещей).
Вероятно, именно в силу своей нынешней отчуж-
денности нам и не удается преодолеть неустойчивость
в постижении реальности: мы постоянно колеблемся
между предметом и его демистификацией, не в силах
передать его как целостность. Ибо, проникая в глубь
предмета, мы освобождаем, но одновременно и разру-
шаем его; сохраняя же за ним его весомость, мы остав-
ляем его в целости, но зато из наших рук он выходит
по-прежнему мистифицированным. Видимо, в течение
еще какого-то времени наши высказывания о реально-
сти обречены быть
чрезмерными
. Дело в том, что и
идеологизм и его противоположность еще и сами пред-
ставляют собой магические способы поведения; и в том
и в другом случае мы запуганы, ослеплены и завороже-
ны разорванностью социального бытия. А добиваться
мы должны именно воссоединения реальности с людь-
ми, описания с объяснением, предмета со знанием.
Сентябрь 1956 г.
1
Здесь, в моих мифологиях, мне даже иногда приходилось хитрить:
было тягостно все время работать с испаряющейся реальностью, и я
начинал нарочито сгущать ее, делать неожиданно плотной, наслажда-
ясь ее вкусом, и в ряде случаев давал субстанциальный анализ мифи-
ческих объектов.
13 / 35
К
омментарии
Данное издание, впервые вышедшее в 1996 г. в из-
дательстве им. Сабашниковых, является первым пол-
ным русским переводом книги Р. Барта «Мифологии»
(1957) и, насколько нам известно, первым подробно
комментированным изданием этого текста. Ранее
фрагменты «Мифологий» были представлены по-рус-
ски в «Избранных работах» Барта (М., 1989, 1994);
однако в указанное издание вошла лишь небольшая
Do'stlaringiz bilan baham: |
