|
Стресс раннего периода жизни и гиперчувствительность
кишечника
Вскоре после публикации результатов первых исследований того,
как материнский уход может программировать головной мозг молодых
крыс, я получил приглашение на конференцию Американской коллегии
нейропсихофармакологии
(American
College
of
Neuropsychopharmacology). Там я впервые встретился с Полом Плоцки,
нейробиологом из Университета Эмори. Плоцки представил доклад о
том, как стресс у крыс-матерей изменяет биологию и поведение их
потомства, и я тут же начал размышлять, как можно использовать эти
данные для лечения моих пациентов с хроническими желудочно-
кишечными расстройствами.
Вскоре после конференции я прилетел к Полу Плоцки в Атланту,
чтобы обсудить возможные направления нашего сотрудничества. Был
дождливый жаркий вечер, и за ужином в ресторане и последующей
выпивкой дома у Пола мы с ним пришли к выводу, что его работа важна
не только для изучения вызванных стрессом расстройств
пищеварительного тракта, но и для психосоматической медицины и
психологии в целом. Я рассказывал о расстройствах ЖКТ, болях и
психологических симптомах у моих пациентов. «Вылитый я! У меня
все эти симптомы имеются», — засмеялся Пол. Я отреагировал
предположением: а не могут ли симптомы моих пациентов быть
вызваны программированием взаимодействия между головным мозгом
и ЖКТ в детстве? И решил задержаться в лаборатории Пола и
проверить эту идею экспериментально.
Планируя эти эксперименты, я имел в виду таких пациентов с СРК,
как Дженнифер. К тому времени мы уже знали, что неблагоприятные
события детства создают предрасположенность к состояниям
тревожности, приступам паники и депрессии во взрослом возрасте.
Были известны отдельные сообщения, связывающие симптомы СРК с
пережитым некогда сексуальным насилием, но в целом никто не знал,
приводят ли психологические травмы такого рода к возникновению
болей в ЖКТ и нарушению режима его функционирования. У нас не
было никакого представления о том, что в этих нарушениях участвует
кишечная микробиота.
В ходе экспериментов мы подвергали стрессу крыс-матерей,
отсаживая их от потомства на три часа в день в первые недели после
рождения детенышей. Позднее у этих крысят проявлялись многие
симптомы, характерные для людей, страдающих СКР: у таких
пациентов боли в животе, спазмы, судороги и даже видимое вздутие
живота
могут
возникать
при
нормальной
деятельности
пищеварительного тракта. Эти симптомы обычно объясняются
гиперчувствительностью и острыми реакциями кишечника. У
большинства таких пациентов также отмечается повышенный уровень
тревожности; многие из них страдают от тревожных расстройств или
депрессии. В наших опытах крысы, испытывавшие в детстве
недостаток материнской заботы, демонстрировали аналогичные
симптомы. Такие животные были более тревожными, их кишечник был
более чувствительным, а после стресса они выделяли более мелкие
фекальные гранулы, что у крыс соответствует диарее. Любой человек,
которому когда-либо приходилось бежать в туалет перед важным
выступлением или собеседованием, знаком с подобными ощущениями,
однако пациенты с СРК, а также наши крысы страдают от таких
вызванных стрессом симптомов всю жизнь.
Примечательно, что химическое вещество, блокирующее действие
кортиколиберина (выброс которого, как мы знаем, увеличивается при
детских и подростковых стрессах), подавляет эти симптомы:
стрессорные виды поведения, повышенную чувствительность
кишечника и вызванную стрессом диарею. Возможно, когда-нибудь
такие препараты смогут вылечивать СРК и другие вызываемые
стрессом расстройства ЖКТ, но пока, к сожалению, усилия по
разработке безопасных и эффективных лекарственных препаратов,
воздействующих на системы сигнализации КРГ, не увенчались успехом.
Многие исследователи, участвующие в этой работе, в том числе и в
моей лаборатории, упорно стараются понять причины этой неудачи.
Может быть, дело в том, что человек устроен гораздо сложнее, чем
мы первоначально предполагали? Разработчики новых лекарственных
средств быстро приходят к выводу об их пригодности для терапии,
исходя из результатов экспериментов на грызунах. Однако следует
учитывать, что мозг человека не только намного больше, чем у
грызунов, — в нем также имеются нервные цепи и области, которые в
головном мозге мыши недостаточно развиты либо вообще отсутствуют.
Таковы, например, префронтальная кора или передняя островковая
доля коры нашего головного мозга. Поэтому я быстро пришел к
выводу: если мы хотим определить, насколько актуальны наблюдения
над животными для понимания симптомов болезни у людей,
необходимо изучить головной мозг пациентов, которые пережили
травмирующий опыт в начале жизни.
Для этого мы воспользовались возможностями нейровизуализации,
позволяющими увидеть головной мозг живого человека. Используя эти
технологии, мы изучили головной мозг 100 здоровых взрослых людей,
которые в возрасте до 18 лет испытали жизненные невзгоды —
недостаток заботы со стороны родителей или опекунов, словесное,
эмоциональное или физическое насилие, болезнь или смерть близких
родственников, развод родителей и другие серьезные проблемы в
жизни семьи. Я был поражен, обнаружив, что даже у здоровых людей,
не проявлявших никаких симптомов тревоги, депрессии или кишечной
дисфункции, сканирование головного мозга показывало нарушения
структуры и активности нейронов в нервных цепях мозга,
позволяющих оценивать опасность ситуации или значение конкретного
испытанного ощущения. Эта так называемая система выделения
важного (salience system) также играет решающую роль в
прогнозировании положительных или отрицательных исходов ситуаций
и является неотъемлемой частью решений, принимаемых на основе
интуиции (из категории «нутром чую»). Результаты оказались
замечательными во многих отношениях. Мы впервые убедились, что в
ответ на неблагоприятный опыт, полученный в начале жизни, в
головном мозге человека происходит, говоря техническим языком,
перекоммутация, которая сохраняется на всю жизнь. Открыв эти
изменения у совершенно здоровых людей, мы узнали, что такие
изменения не обязательно сопровождаются конкретными проблемами
со здоровьем. Хотя таким людям чаще свойственно беспокоиться,
тревожиться и настойчивее других стараться избегать риска, они могут
никогда не столкнуться с проблемами, подобными тем, от которых
страдает Дженнифер. Может быть, эти изменения в cетях мозга просто
переводят нас на более высокий уровень риска развития широкого
спектра расстройств, связанных со стрессом, в том числе СРК?
Проведенные нами исследования показали, что у пациентов с СРК в
нейронных сетях мозга наблюдаются изменения, влияющие на
формирование гиперчувствительности к психологическому стрессу и к
сигналам, поступающим из ЖКТ в ответ на пищу.
Do'stlaringiz bilan baham: |
